Некроформы разделились на две части и начали обходить живых, держась границ открытого пространства.
– Ползи к негру! – заорал Ливадов. – Там вторая винтовка! Патронов я дам!
Джонс, не будь дураком, послушался и потащил себя к трупу чернокожего.
А стая пыталась окружить и перерезать путь к развалинам церкви.
Как же легко они с Рамиресом попались! Конечно, будут отстреливаться, по меньшей мере Андрей точно будет. Да все одно – это его последний бой! Ляжет здесь зазря и Женьку не спасет.
Винтовка в руках русского загрохотала. Ливадов стрелял в зомби, который, поравнявшись с живыми, вдруг забыл, что бежит к церкви, и развернулся прямо на Андрея и Рамиреса.
Ливадов взмок. Он не видел, что происходит вокруг, он только нажимал на спусковой крючок, а тварь все бежала и бежала на него. Пули, которые попадали в существо, не причиняли никакого вреда, пока точный выстрел не снес половину черепа.
– Готов!
Некроформ рухнул в траву в тридцати метрах от живых. На индикаторе горело «шестнадцать». Половина магазина на одну тварь! Слишком много, чтобы остановить одного некроформа. Андрей огляделся. Их скоро окружат, и сейчас новая атака. Еще один зомби, с другой половины площади, рванул к ним.
Ливадов вскинул оружие. Ближе его подпустить! Беречь патроны!
– Скорей! К негру! – кричал Андрей, и в этот момент он не замечал, что еще и приказывает американцу.
Джонс, красный от натуги, полз на брюхе к трупу своего помощника. Ведя огонь из двух винтовок, может, и протянут. Боже! Помоги! По-мо-о-ги-и-и!
Андрей держался, и далось это непросто. Пот тек по вискам, спина под курткой взмокла. Открыл огонь, когда до зомби осталось всего два десятка метров. Мертвец с разнесенной башкой споткнулся и упал на землю. Семь пуль! Успех!
– Патроны! – завопил Джонс, красный как рак и тоже мокрый от напряжения. Весь в грязи и крови. Взгляд мечется по сторонам, как у сумасшедшего. Они добрались до негра, и американец уже сжимал вторую винтовку.
Некроформы окружили! Площадь накрыл рев нового двухголового. Торжествует, сука, и ведь соображает, гад. Как же мал у них боезапас!
Ливадов кинул Рамиресу три магазина от автомата. Пистолет и две обоймы.
– Это все! Нам конец!
Джонс молчал. Бросил только один взгляд на русского и отвернулся, чтобы зарядить винтовку.
– Не хочешь говорить? – Ливадов рассмеялся, услышав вдруг в своем смехе нотки истерики.
Но им в самом деле конец! Помощи ждать неоткуда.
Глава 19
Выбор
– Проститутки? – переспросила Женька.
Новая знакомая кивнула. Кира улыбалась.
– Они самые, – сказала она, причем даже без намека на смущение.
Зато Евгении было не по себе. Молодая женщина говорила о постыдной профессии совершенно спокойно, будто она ничем не отличается от других. Может быть, в будущем отношение к проституции несколько иное, чем в двадцать первом веке? Либо Кира давно переступила черту, после которой не стыдятся продажи своего тела.
– Ты разве не видела статуса дома? – допытывалась Кира. – У тебя же есть нетчип?
– Есть.
– Синхронизируемся?
– Давай.
Когда помощница профессора Мартынова обучала дикарку, устройство Женьки часто соединялось с нетчипом Артуровой. Тогда каждый раз именно Яна организовывала связь – Ливадова могла видеть проекции, создаваемые вживленной в нее электроникой, однако не знала, как именно устанавливается связь между двумя людьми.
Подумалось, что сейчас перед глазами появятся диалоговые окна, в которых несколько раз переспросят, действительно ли она хочет установить соединение. Однако нетчипу оказалось достаточно лишь желания синхронизироваться.
Над правым глазом Киры на две секунды появилась проекция мерцающей зеленой полоски. Женька поняла, что связь установлена.
– Смотри. – Соседка по этажу выставила перед собой правую ладонь, над которой появилось полупрозрачное изображение трехмерной карты Красноярска. – Вот наш дом!
Проекция сфокусировалась на схематично изображенной многоэтажке. Пятьдесят четвертый сектор, улица Неритова, сто двадцать девять. Для проживания лиц, занятых в сфере интимных услуг (налоговых резидентов).
– Как так? – вырвалось у Ливадовой.
Как же она не заметила сообщения в кратком информативном окне под проекцией дома, что он только для проституток?
– Да ты не переживай, – покачала Кира головой, – ничего ведь страшного.
– Я не переживаю, – солгала Женька.
– Что-то не видно, – поморщилась соседка и притворно нахмурилась. – Ты же должна знать, что жилье в домах по классификатору профессий сдается с большой скидкой. Но у тебя есть два месяца, чтобы определиться – присоединяешься к нам или съезжаешь. В конце концов, за это время точно сможешь подобрать себе дом, который соответствует твоей работе, или поселиться в доме без классификатора. Но там подороже будет. Либо сильно хуже за ту же цену.
– Зачем расселяться по профессиям?
– Ты что, дикарка? – спросила Кира, но тут же мотнула головой, ответив самой себе. – Нет, не дикарка, у них только некродоты. Но ты же должна знать о домах с классификатором! Это для налогов нужно и вообще. Для порядка! Те, кто зарегистрирован и соответственно проживает в нашем доме, спокойно работают. Бандиты сюда никогда не явятся, никто нас не трогает. Налоги, конечно, не самые маленькие, однако и заработок тоже неплохой. А без денег, сама понимаешь, не платишь налогов, не платишь за жилье – и лишаешься гражданства. – Кира многозначительно хмыкнула. – Назад дороги нет, – продолжала она. – После банкротства гражданство не восстанавливается. Вдобавок легко еще и полугражданство потерять, а там только в Дикие земли сбегать. Если успеешь… Либо рабство!
Женька вздрогнула. Рабство! Совсем недавняя ее участь. Нет уж, обратно она не хочет.
– Так что лучше работать и платить налоги. – Кира подмигнула. – Ты давай, обживайся и думай. Работка эта непыльная, всяко лучше многих других. График почти свободный, деньги хорошие, и тратишь их на себя. Вкладываешь в свое тело, оно у тебя весьма годное.
Молодая женщина демонстративно оглядела покрасневшую Женьку.
– Странная ты, – сказала Кира, – но хорошенькая. Тем более что негражданка. Чего ломаться-то!
– Я завтра получаю гражданство! – с детским вызовом ответила Ливадова. Чего ее в проститутки записывают? Не хочет она!
– Тем более! – рассмеялась соседка. – Гражданкам гораздо больше платят!
Женька дернулась, чтобы возразить, только ничего путного в голову не пришло.
– У тебя же нет богатеньких родителей? – Кира многозначительно вскинула указательный пальчик. – Нет? И у меня тоже нет, а крутиться надо, вот и кручусь-верчусь!
Проститутка вновь рассмеялась, и Женьке показалось, что сделала Кира это чересчур нарочито, будто забивала смехом что-то не столь уж радостное.
– Кстати, сколько месяцев оплатила?
– Один.
– Ну, это хорошо. Если решишь съехать, то ничего не потеряешь. На все про все у тебя два месяца. Было бы хуже, если бы полгода оплатила и через два месяца уехала. Деньги не возвращаются.
– Знаю, – буркнула Ливадова. – Консьержка уже сказала.
– Кто? – не поняла Кира. – Что за слово такое? Как ты сказала?
– Да ерунда, в книжке прочитала, – отмахнулась Женька. Вот как: неосторожное слово – и опять могут подумать, что она странная.
– Баба Тома, что ли? – Кира назвала имя вахтерши.
Ливадова кивнула.
– Вредная она бабулька, но отходчивая. Мы с девчонками, можно сказать, любим ее. Не обижай тетку Тому. Особенно бабушкой не называй. Она аж дергается, когда слышит про бабок.
Ливадова
