– Отличная будет Империя, правда? – Шанна приблизилась к нему, сверкая глазами. Плащ громко хлопал ее по лодыжкам. – Ты хочешь создать тюрьму.

– А ты – кладбище.

– Будь проклят тот день, когда ты оказался во дворце и все узнал! – неожиданно вспыхнула правительница Тенебриса. – И почему все главные ошибки в моей жизни связаны с тобой?

– Я никому не сказал о вашем Древе времени, – возразил Фос. – Никто в Луксмире не знает, как близко к пропасти ты подошла.

– И правильно. Это не твое дело. Я найду мальчишку, найду и заберу. И ни твой папочка, ни уж тем более ты сам мне не помешаете.

– Шанна, я прошу тебя, – Фос приблизился к ней, – услышь свое сердце. Не может оно желать смерти ребенку. Твоему ребенку.

Юкона прошибло волной дрожи. Он даже не испытал удивления как такового – скорее тоскливую обреченность, будто это – новое – знание жило в его голове всегда. Если не в голове – то в груди точно.

– Не может? – Шанна еще сильнее помрачнела. – Что ты знаешь о возможностях моего сердца?

– Кажется, довольно много.

– Ошибаешься, – она повернулась к нему спиной и демонстративно отошла. – Я не чувствую к нему ничего такого, что бы могло меня остановить. У меня тысячи детей, и я могу спасти их невеликой ценой.

– Невеликой? – в голосе Фоса ясно прозвучало потрясение. – Я тебе не верю. Ты просто боишься его. Потому что он – единственное, что абсолютно тебе неподвластно. И при этом – твоя плоть и кровь.

– Да мне плевать! – воскликнула Шанна и внезапно оказалась так близко к Фосу, что он почувствовал запах раскаленной стали, идущий, казалось, от самой ее кожи. В темно-синих глазах напротив назревал такой шторм, в который Юкон никогда бы не рискнул выйти на лодке. Тонкая рука в алой перчатке взлетела, и ее пальцы впились Фосу в щеки и подбородок. – Если мне понадобится нормальный сын, я сперва найду для него нормального отца.

Юкон ясно почувствовал, как у Фоса сдавило грудь, и в ней не осталось места для сердца. Горячая кровь обожгла щеки и глаза. Но голос остался тверд и спокоен:

– Никто тебе этого не запретит. Но моего сына ты не тронешь. Я многое готов тебе простить. Но у меня тоже есть предел.

Шанна отпустила его подбородок, но не отступила. Взгляд ее тщетно искал что-то в глазах Фоса, проникая все глубже ему в душу.

И, видимо, нашел.

– Скажи, – протянула она приторно-сладким тоном, – ты все еще любишь меня?

Фос долго не отвечал, обдумывая ответ. Юкон буквально физически ощущал, с каким трудом ему дается молчание.

– Нам не стоит это обсуждать, – наконец подобрал он слова.

– Почему?

– Потому что правда уязвит твое самолюбие настолько, что ты точно меня прикончишь.

– Значит, да? – улыбнулась Шанна.

Фос промолчал. И только спустя минуту зловещей тишины, полной лишь низкого рыка мертвого пса, пальцы его вскользь коснулись дрожащей жилки на ее шее.

– Вернись в Луксмир, – добавил он тихо. – Забудь о мертвецах. Твои люди получат работу и будут благодарить тебя за покой, который ты им дала. Неужели тебе хочется остаться в истории правительницей, уничтожившей свой народ?

Юкон ожидал, что Шанна выйдет из себя, ударит, в конце концов, плюнет ему в лицо, но она смотрела Фосу в глаза совершенно непроницаемым взглядом.

– Они никогда не станут пресмыкаться перед вами, лишь потому что Орбис так пожелал. Я сделала для них все, я отдала им все сердце, я подарила им свободу. И пойду до конца, чтобы так и осталось.

– Вперед, – невыразительно махнул рукой Фос. – Отвергаешь мою помощь – твое право, выкручивайся, как хочешь. Только Юкона не приплетай.

– Он должен исполнить свое предназначение, – процедила она. – И никуда от этого не денется.

– Предназначение? – все мягкие нотки разом испарились из голоса Фоса, и тон заметно похолодел. – Послушай, то, что ты видишь за ним, – иллюзия. Он же просто ребенок.

– О да, ты хотел бы, чтобы он был таким, правда? Просто ребенком. Ох, Фос. На какой же опасной грани ты стоишь! – Шанна, до этого смотревшая куда-то вниз, вскинула глаза, и под ресницами у нее сверкнуло расплавленное серебро океанских вод. – Он не просто ребенок, он – тот, кем ты мечтал стать, пока не понял, что ни на что не годен. Нет, право слово, судьба так иронична. Его отцом мог быть кто угодно. Но ему достался ты.

– Речь не о том, чем мы с ним отличаемся, – упрямо возразил Фос. – Ты ведь собираешься принести его в жертву. И даже будь он совершенно посторонним мне мальчишкой, я бы не позволил тебе использовать ребенка как средство. У тебя было десять лет, чтобы найти достойный выход. Видимо, ты не справилась.

– Я не справилась? Ты совсем ослеп? Я сделала то, о чем ты и думать боялся. Мне удалось вернуть твой мир, вернуть с двумя переходами! Я открыла прямой переход в Луксмир, и, клянусь Орбисом, у твоего папочки коленки задрожат, когда он узнает!

– А дальше что? – не дрогнул Фос. – Захватишь Луксмир? Не забывай – кое-кто уже пытался, и не раз. И где они теперь? Где твой драгоценный отец?

– Он был глуп.

– А ты умна?

– О, не сомневайся.

Юкон почувствовал, как Фоса пробрало дрожью от улыбки, скользнувшей по губам Шанны. Она медленно провела раскрытой ладонью по его груди и животу, проскользнула ниже и, когда он вобрал носом воздух, вдруг сдавила ему раненое бедро.

Стон вырвался сам собой. Шанна улыбнулась еще шире, в глазах зажглись огни, освещающие дорогу в ад, которого Фос так хотел избежать.

– Ты еще не представляешь, во что ввязался, – жарко прошептала она в самое ухо, задев мочку губами. – Я причиню тебе столько боли, что ты пожалеешь о том, что родился. Хотя, вероятно, ты и так это делаешь. Каждый день, правда?

«Уже нет», – успел подумать Фос, прежде чем боль окончательно одолела его.

Юкон слишком поздно понял, что произойдет дальше.

Свет померк, и последним, что растворилось в темноте, была зловещая улыбка Шанны.

Он проснулся от собственного крика и тут же захлопнул рот. Над головой громыхало – Тулар тоже уснул с открытым ртом, из которого теперь доносились такие раскаты, будто в груди кузнеца разразилась гроза. Вопль в ночи его нисколько не потревожил, из уголка рта по бороде стекала слюна.

Юкон осторожно потряс друга за плечо. Тот, еще не проснувшись, наугад махнул кулаком так, что Юкон едва успел пригнуться. Веки дрогнули, мутный спросонья взгляд не сразу сфокусировался. Но когда глаза кузнеца прояснились, он изумленно прохрипел:

– Чего стряслось, что ты весь белый?

– Отец жив, – выпалил Юкон одним духом.

– Он в замке, что ль? Или откуда знаешь?

– Нет, в плену у Шанны. Но он жив! Мне снился сон…

– Не сон, – поправил его кузнец. – Мать мне говорила, у ваших, значит, менкуров