Юкон из принципа (как ему хотелось думать) без сопротивления принял свой арест. Вместе с тем ситуация была занятной: Фос так стремился доставить его в Луксмир, по его словам, безопасности ради, а в итоге его сын сразу же угодил в темницу.

– Будь Фос здесь, – процедил Император, наклонившись к связанному внуку, – он бы сказал, что ты слишком многое пережил. Твой гнев мне отчасти понятен, только обращен он не в ту сторону.

– Ничего вы не понимаете, – возразил Юкон. – И не надо пытаться.

Император устало махнул рукой, и стража, наконец совладавшая с ручищами Тулара, подтолкнула двух непрошенных гостей к выходу. Один из них так пялился на Юкона, будто тот на глазах превращался в диковинного зверя и обратно в человека. И, судя по взгляду, колебался где-то между отвращением и ужасом.

– Юкон, – позвал Риад, когда они с Туларом уже почти миновали порог. Тон его едва заметно смягчился. – Я хочу, чтобы ты кое-что знал. К несчастью, самые важные качества в моем драгоценном отпрыске были неразвиты. Ты вряд ли поймешь сейчас, но я скажу правду: возможно, ты потерял далеко не лучшего отца. Так что не трать силы на скорбь, они тебе еще пригодятся.

Юкон среагировал мгновенно, позабыв о том, что руки связаны. Он хотел ударить, как когда-то Стервятника – так сильно, чтобы вышибить дух. Стражник схватил его за запястья и удержал от бегства. Юкон только и смог, что сдавить зубы, лишь бы не выдать жгучей боли в кистях.

– Как же вы с ним похожи, – прошипел старик ядовитой змеей. – Не зря меня предупреждали – кровь сильнее воспитания. Тебя ничто не изменит.

Юкон промолчал. Император, тяжело дыша, отошел к столу и схватился за спинку стула, будто боялся упасть. Он выглядел слабым, по-настоящему слабым и подавленным. Но в тот момент Юкон не ведал жалости.

– Если бы я знал, что и кто меня здесь ждет, – выплюнул он, чувствуя, как горчит слюна, – лучше бы сразу отправился с Шанной в Тенебрис.

И, не взглянув на деда, сам направился в коридор.

– Эй, братец, – сказал ему Тулар тихо, когда их вели длинными извилистыми галереями вниз, под землю. – Ты полегче на поворотах-то. Он, конечно, не сильно приятный малый, но тебе ж тут жить. Забывать об этом не стоит, это даже я понимаю.

– Не лезь ко мне, – огрызнулся Юкон. – Я сам решу, кого мне бояться.

Он устал, ноги подкашивались, висок пульсировал болью, запястье тоже ныло, как и сердце.

«Я не буду об этом думать, – повторял он про себя, минуя коридор за коридором и не разбирая ничего вокруг. – Я просто не буду об этом думать. Не сегодня. А может, вообще никогда».

Внутри него клокотала густая ядовитая ярость, она жгла горло, жгла сердце и глаза. Слез он позволить себе не мог, хотя и понимал, что ему, наверное, стало бы легче. Не понимал только, от чего больнее: от того, что неизвестно, потерял ли он отца, или от того, что Фос оказался слишком малодушен для правды. По сравнению с ним Бо уже не выглядел таким уж обманщиком. Бывают предательства похуже. И скоро Юкон начнет делить их на категории.

Они спустились по узкой лестнице, завернули за угол и очутились прямо у подножия темно-серой, очевидно очень древней статуи мужчины с грубыми чертами лица. Длинный крючковатый нос едва не доставал до верхней губы, тяжелый лоб нависал над бровями, из-под которых на мир взирали маленькие каменные глаза. Отчего-то вид статуи заставил Юкона остановиться и рассмотреть ее внимательнее.

– Это Орбис, создатель Луксмира, – объяснил Тулар, заметив внимание Юкона. – Наш отец, как многие считают.

Юкон вздохнул. Отец. Может, так даже лучше – пусть этот безликий серый камень станет его единственным отцом. Он, по крайней мере, точно не погибнет и не предаст.

Еще этажом ниже оказался продолговатый зал без окон. Тьму прореживали слабые огоньки огарков свечей, спертый воздух пах пылью и потом. А вдоль стены протянулись одна за другой комнаты с решетками вместо дверей. Одну из них стражник распахнул и толкнул внутрь Тулара – весьма грубо, а следом Юкона – куда мягче. «Все-таки кровный родственничек», – злорадно отметил Юкон.

– Располагайтесь, – ухмыльнулся один из стражников. – Чувствуйте себя как дома.

Второй велел развернуться к решетке спиной, чтобы развязать веревки. Юкон долго тер запястья, прежде чем онемение в пальцах прошло.

Исполнив приказ, стражники уже собирались уйти, но Юкон успел напоследок их спросить:

– Вы тоже рады, что Фос умер?

– Снова? – удивился тот, что был грубее. – Сколько можно.

– Он столько дел натворил и столько бед принес своему отцу, что для него будет лучше никогда сюда не возвращаться, – добавил тот, в котором еще теплилась совесть.

Юкон промолчал, не в силах понять, откуда в нем вдруг взялось столько самообладания.

Но в ту минуту отец точно мог бы им гордиться.