Он понимающе усмехнулся и сказал:

– Ну тогда ладно, пойдём тащить второй труп! Его-то ты хоть заметил?

К своему стыду, второго тела я как раз и не заметил, но признаваться в этом стало опять стыдно, и я, не говоря ни слова, повернулся и направился ко второму телу, лежащему недалеко от трапа. Подойдя, я демонстративно наклонился и тоже обшарил карманы, в них тоже, как и Флюр, нашёл начатую пачку сигарет и зажигалку. Второй труп выглядел менее пугающе, чем тот, который мы отнесли в каюту; у него просто была неестественно выгнута шея, по-видимому, были сломаны шейные позвонки. Повернувшись к Флюру, я протянул ему найденную пачку сигарет и сказал:

– На, Хан, теперь ты угостись! Всё-таки ты не по тем карманам шаришь, тянет тебя на какую-то дешевку, то ли дело я, обшарил и сразу же «Парламент».

Мы оба засмеялись. В этот момент, беспокоясь за нас, вниз из рубки спустилась Катя. Ее явно потрясла увиденная картина, как мы дико смеёмся, стоя над замороженным трупом, поэтому она только и смогла произнести:

– Ой! Вы что, ребята? – И начала сползать по перилам трапа.

Флюр, каким-то немыслимым образом успел подбежать и поймать упавшую в обморок Катю. Минут пять мы её отхаживали, обтирали снегом, Флюр даже применил какой-то замысловатый, восточный массаж головы. После того как она очнулась и более-менее пришла в норму, мы вместе, по пути прихватив Ирину, пошли в наш кунг.

На мостике, соединяющем кунги, мы столкнулись с выходящим нас сменять звеном Николая.

Поравнявшись с нашей процессией, он воскликнул:

– Чёрт! Опять, что ли, у меня отстают часы? По моим золотым наша смена начинается только через пять минут! – но, разглядев бледное лицо Кати, Николай уже полушепотом добавил: – А что, девчушке плохо стало? Неужели опять в рубке нашли трупы?

Флюр ему ответил:

– Мастер, ты опять мыслишь прошедшими временами. Почему в рубке? Тут весь корабль, как «Летучий Голландец», набит мертвецами. Не веришь – иди, спустись из рубки по трапу и увидишь, как вдоль коридора мертвяки стоят с косами – и тишина!

Он с чувством засмеялся, Катя ещё больше побледнела, а Ирина возмутилась:

– Всё-таки, Флюр, ты совершенно бесчувственный пентюх. Лучше бы больше думал о своей жене, пожалел, приласкал бы её. Как она терпит такого монстра, не знаю? – Она обняла Катю и, что-то ласково говоря, повела её в женский кунг. Девушек, вышедших им на замену, я тоже отослал туда же. А Коля начал с пристрастием узнавать у меня, что же произошло за этот час. Я молча угостил его сигаретой, и когда его лицо приняло уже совсем глупый вид, а глаза стали круглые, как пять рублей, произнёс:

– Вот видишь, дружище, обвинения в чёрствости и бесчеловечности, как обычно, достаются тем, кто очищает жизненное поле для действия этой самой человечности. Когда пройдут такие чистильщики, как Флюр или Саша, тогда сразу же откуда-то появляются люди с тонкой душевной организацией, чистыми руками и незапятнанной репутацией. И самое смешное, с пеной у рта начинают учить таких ребят жить. Мне было бы очень интересно посмотреть, как эти душевные люди своими руками создавали бы себе условия для выживания. А осуждать, отдавать тупые распоряжения, которые, как им кажется, являются очень умными и человеколюбивыми, – это пожалуйста, сколько угодно, только, как говорится – благими намерениями вымощена дорога в ад.

Заметив, как лицо Коли ко всему прочему приобретает ещё и виноватый вид, я слегка смягчился:

– Да ладно, Мастер, к нам это не относится, это так, отголоски прошлых размышлений. А ты у нас вообще человек-кремень, да и все мы после перенесённых испытаний стали такими же. Что же касается нашей работы в рубке, то можешь поздравить – трап вниз мы откопали и даже успели туда спуститься. Последствия этого дела ты сам видел, женская психика такой картины воспринять не может; обстановка возле кают, как в морге – так же холодно и кругом замороженные трупы лежат. Поэтому сейчас минут десять погреемся и вчетвером пойдём обследовать внутренности корабля. Нужно будет провести освещение и немного там прибраться – избавиться от трупов, хотя бы что касается самых видных мест, не стоит больше испытывать на прочность женскую психику. Думаю, до конца смены нашей бригады мы всё там разведаем, и когда проснутся остальные мужики, уже все вместе обговорим, что делать дальше.

Внимательно выслушав меня, Коля встрепенулся и уже с активно проявляющимся нетерпением в голосе воскликнул:

– А что тогда мы тут стоим, лясы точим! Вы тогда с Ханом идите, грейтесь, а мы с Максимом пойдём, достанем удлинители и займёмся установкой освещения.

Он на секунду замолчал и спросил:

– Слушай, а может быть, принести туда ещё один маленький бензогенератор?

– А что, дельная мысль! Можно даже, для большей мобильности, захватить туда оба мини-генератора. И тогда ещё, на всякий случай, прихватите канистру с бензином и тепловую пушку – там холодно как в могиле, – и, повернувшись к Максиму, я продолжил: – А ты, Макс, не пугайся, там возле трапа ещё лежит один неубранный труп, ну и в каютах тоже, не без этого. Но вы туда пока не ходите, займитесь лучше до нашего прихода освещением. Мы с Флюром подойдём минут через пятнадцать.

Максим обиженно надулся, потом хмыкнул и сказал:

– Да я этих мертвяков навидался – выше крыши, подумаешь, замороженные куски мяса, – потом ещё раз хмыкнул, повернулся, и они с Николаем направились доставать удлинители и другое оборудование. Ну а мы с Флюром, уже порядком замёрзшие, направились в наш кунг отогреваться.

Ребята из первой смены ещё спали. Чтобы им не мешать, мы зажгли только одну маленькую лампочку у входа, потихоньку разделись и уселись за стол, к ещё горячему электрическому самовару. Так, за чаем, практически не разговаривая, просидели минут десять. Когда наши усталые организмы уже полностью отогрелись, мы встали, оделись и пошли продолжать обследование корабля.

По пути из прицепных саней достали и прихватили с собой дизельную печку. Еле спустившись с ней по узкому трапу, мы наконец попали в центральный коридор. Там было уже светло, на том месте, где раньше лежал замороженный труп, стоял Коля. Увидев нас, он стал самодовольно и глупо лыбиться, при этом усиленно запыхтел трубкой. Дым из неё повалил, как из паровоза, а вкусный запах табака, как мне казалось, распространился по всему кораблю. От желания сделать из неё пару затяжек у меня просто образовался ком в горле. Сглотнув, я немного осипшим от желания покурить голосом спросил:

– Мастер, где же ты раздобыл такую роскошь? Не трави душу, дай дёрнуть хоть пару раз, а то сейчас сердце лопнет.

Он, усмехаясь, протянул мне трубку:

– Где, где, места