Опыта общения с полоумными цыганками, гадалками и попрошайками у Джильди не было. Могло бы и не быть, если бы ему не показалось, что Гарра упомянула «злой дым». Вообще-то боцман не собирался отходить далеко от «Славы короля Филиппа», скромно пришвартованной в самом дальнем закутке порта рядом с другими купцами с материка, но он услышал пару фраз совершенно случайно, поплёлся вдоль берега за смутной компанией и теперь терпеливо слушал эту бабку. Гарра говорила много и непонятно, сшамкивая слова причудливым образом, но Луиджи понимал, старался понимать. Откуда она хоть родом? Акцент совершенно уродливый.

«Ыфтожетэбяглжэт» — спасибо, вам того же! Напрягшись, Луиджи предположил, что это «и что же тебя гложет», и оказался прав — подозрительная старуха закивала, позвякивая многочисленными колокольчиками в волосах и на лохмотьях.

— Ничего, — соврал Джильди. Сейчас бы со старой ведьмой откровенничать! Но она явно умела общаться с людьми, несмотря на сбитую речь и, мягко говоря, зловоние. И явно умела слушать… Глядя в тёмные ввалившиеся глаза, Луиджи сам не заметил, как начал говорить: — Почти… Только никому не говорите. Я здесь не попрошайничаю…

«Пока что», мысленно добавил он.

— Яшшно, — подтвердила ведьма и участливо накрыла его руку своей ладонью. Было впору шарахнуться и убежать, а потом тщательно вымыться с ног до головы, но старухина рука оказалась тёплой, сухой и на удивление приятной на ощупь. А главное — вопреки ожиданиям, по этой руке никто не полз.

— Я нарушил свои обязанности на корабле, — не стал увиливать боцман. — Мы горели, и я не смог добыть ценные бумаги до… до гибели судна.

Гарра что-то утешающе забормотала, Луиджи не слушал. Горите, проклятые бумаги, синим пламенем! Горите, тоните, отдавайтесь на растерзание морским акулам, да лучше бы вас вообще не было. Даже если бы англичане на них наткнулись, не увидели бы ничего полезного, огонь и вода бумагу не щадят. Мореходные записки могли быть тысячу раз важными и хранить в себе какой угодно секрет мироздания, но если Рокэ из-за них умрёт, к Дьяволу мироздание!

— Ффсё? — недоверчиво спросила ведьма. Вот уж правду говорят, что эти женщины видят тебя насквозь. Как тебе сказать, добрая душа? До бумаг никакого дела нет, а я вот провинился перед своим капитаном. И как бы цена не была слишком высока. Луиджи твёрдо решил оставаться хладнокровным и не поддаваться панике, но это хрупкое хладнокровие трещало по швам — дон капитан ещё даже не приходил в себя.

— Вы про дым говорили, — сдался Луиджи. — Дым… помните? Злой дым.

— Слой тымм, — подтвердила она, перебирая в пальцах что-то, похожее на чётки из ракушек. Языческая штука… Алва бы оценил. — С далёких зэмэль. Искра огонн — восдух гнилью, гнилью, сэлёной гнилью.

Зелёная гниль… То-то ему казалось, что дым отдаёт зелёным. Их не просто подожгли, их подожгли со злым умыслом. И тот невзрачный юнга выглядел совершенно не по-европейски — с далёких, значит, земель? С земель ядовитых трав и кореньев, куда цивилизованным европейцам лучше не соваться.

— И что делать? — он ничего не уточнял, но, похоже, ведьме не требовалось лишних слов.

— Траффы. С далёких зэмэль, — повторила Гарра, и сердце боцмана ухнуло в пятки, хотя оно последнее время и не думало оттуда подниматься. Допустим, речь идёт об одном и том же ядовитом дыме. Допустим, он всё понял и сопоставил верно. Но противоядие здесь не добыть! И что теперь, молиться?! Ещё бы…

— Боцман.

Луиджи вздрогнул и обернулся. Оказывается, он не просто болтал со старухой, а сидел на холодном влажном камне и покачивался, будто в трансе, напротив этой ряженой ведьмы! Интересно, как давно?

Увидев Хуана, Гарра зашипела и скрылась в переулке, где таких, как она — десятки и сотни. Старпом неодобрительно посмотрел ей вслед.

— Очнитесь. Не стоит долго слушать эту особу, — больше старпом ничего не сказал, но Луиджи был готов ко всему. Он уже давно ждал приговора.

— Я готов понести соответствующее наказание, — и не один раз, но это перебор. Суавес недоумевающе нахмурился, потом покачал головой:

— О чём вы? О картах и журналах? Я проплывал мимо каюты на английской шлюпке. Она была вся в огне, и внутрь не пройти.

— Не пройти? — пробормотал Джильди. Он тоже попытался, но… — Но как тогда?..

— А то вы его первый день знаете, — тихо огрызнулся Хуан. — Прошу прощения. Я тоже не считаю, что эти документы действительно… так ценны, но что сделано, то сделано.

От сердца отлегло буквально на несколько секунд. Мало ли, что они считают, это ничего не исправит.

— Долго мы ещё простоим в порту?

— Сколько потребуется, — старпом снова мастерски владел собой. — Месье виконт знает больше языков, он вызвался разыскать лекаря.

— Что ваш лекарь, много он видел! — не выдержал Луиджи. От собственной наглости было впору утопиться. — Извините, я… эта ведьма…

— Вот вы сами и ответили, — негромко, но действенно перебил его Суавес. — Ведьма, Джильди. Влияние на разум. Магия. Вы не можете отвести глаз.

— Не могу, — не стал спорить Луиджи, — не мог, и говорить она меня тоже заставила, и этот транс… Но она знает! Знает про зелёный дым… Ядовитые порошки из диких земель. Мы с Марселем подумали, когда корабль горел…

— О яде я тоже подумал. — Всё-таки этих испанцев разгадывать и разгадывать: они знакомы четвёртый год, и всё равно Джильди с трудом отличал привычную угрюмую сдержанность старпома от тревоги, мельтешащей на краю сознания непогашенной свечкой. — Хорошо, если получится, поговорите с ней ещё раз. Только не в одиночку. От таких женщин нужно уметь вовремя уйти.

— Я бы сказал, от ЛЮБОЙ женщины нужно уметь вовремя уйти, — а вот и Марсель, и его почему-то сильно хочется стукнуть. Сидит себе на носу «Славы» и в ус не дует! Джильди хотелось верить, что виконт хоть о чём-нибудь серьёзном думает. — Не слышал первую половину разговора, но согласен пойти с вами в любую минуту.

— Вы вряд ли будете в восторге от этой особы, — серьёзно сказал Хуан, и Луиджи едва не рассмеялся, хотя плач подошёл бы лучше — будь здесь Рокэ, он бы именно это и сказал. Забравшись на палубу, они примкнули к