ко всему.

Когда наемница пришла в очередной раз, неся в руках корзинку с едой, свежим нижним бельем и рубашками, а также совершенно ненужной небьющейся вазой с не подходящими по сезону цветами из оранжереи, которая, без сомнения, принадлежала ее матери, Натали посмотрела ей прямо в глаза.

– Мы можем заключить сделку «на стороне». Никто ни о чем не узнает, во всяком случае поначалу. Они не будут держать меня здесь вечно. В конце концов они устанут от сумасшедшей сестренки, живущей на чердаке, и отправят меня в сумасшедший дом, а тебя пнут отсюда под задницу. Если я выберусь, то могу обратиться к нештатному юристу, чтобы тот заставил их разблокировать мой доверительный фонд. Ты знаешь, что я думаю о деньгах, и видела, как я хочу жить. Я перепишу все на тебя. Окончательно и бесповоротно. Там больше, чем они заплатят тебе; больше, чем они когда-либо смогут тебе заплатить. Там целое состояние. Династическое состояние, то, которое всегда будет при тебе, даже когда ты станешь старой дамой, а твои дети будут драться у твоей кровати за кусок остающегося пирога.

Уверена, ты сейчас думаешь, что если поможешь мне, то радиоактивно уничтожишь всю свою оставшуюся жизнь. Поэтому я предлагаю тебе весь пакет: жизнь, в которой больше не надо будет работать ни дня. Автоматические депозиты ежемесячно для тебя, для твоих детей, для их детей. Доверительный фонд организован так, что когда мамочка с папочкой отбросят копыта, в фонде появятся новые деньги, так что ты и твои потомки получат еще больше. Все, что они могут предложить тебе, – это кровать под лестницей. Я же предлагаю тебе стать зоттой.

Наемница смотрела на нее.

Натали улыбнулась.

– Ты знаешь, что я говорю на полном серьезе, – она засомневалась, так как начала очень опасную игру, если недооценила эту женщину. – Видеозаписи этого разговора попросту не существует. Проверь сама, затем давай договариваться.

Улыбка «может быть» промелькнула на лице наемницы, но настолько мимолетно, что Натали решила, будто ей просто показалось. Та поставила корзинку вниз и попятилась так, как это делала всегда, но с уверенностью сознающего свою силу человека: Я тебя не боюсь, просто так положено.

Как только дверь дважды лязгнула, Бес сказала:

– Это было…

– Я знаю. Надоело быть долбаной барышней. Принцесса в заточении – это не мой путь. Я хочу быть Марио[83]. Я здесь провела уже много дней. И лучше уже не станет. Папочка не очнется и не скажет: «О чем я вообще думал? Хорошие люди не похищают своих дочерей!» Если я не притворюсь, что сдалась, он закопает меня в какой-нибудь глубокой норе, исправительном учреждении для богатых сучек, где доктора побреют меня налысо и заставят ползать в грязи, пока я не начну умолять о пощаде, и тогда они пошлют меня домой с дозатором зомбинола на месте аппендикса и улыбкой, натянутой и подшитой хирургическими нитками.

– Но если она тебя выдаст, то меня поймают.

– И что? Если ты все взломала так тщательно, как рассказываешь, выкорчевывание тебя отсюда займет у них очень много времени. Между тем, меня переведут в другое место, а это шанс убежать. У тебя есть резервная копия. Твоя поимка еще не означает смертельный приговор, просто отправь разностный файл[84] другому экземпляру. Ты можешь уйти. В этом весь смысл того, чтобы быть Бес.

Бес молчала.

– Я не хочу оставлять тебя одну.

– Ты думаешь, что я не справлюсь.

– Я считаю, что никто не справится, во всяком случае, не должен справляться в одиночку.

Натали вспомнила, как была рада, когда Бес впервые заговорила, какое облегчение она испытала, когда поняла, что у нее есть союзник. Даже не зная, была ли Бес на ее стороне и могла ли Бес осознавать, использовал ли ее кто-то в своих корыстных целях. До Бес она была настолько одинокой, что могла сломаться.

– Твое пребывание здесь помогло мне не сделать с собой нечто худшее. Ты мой «бог из машины», обещанное спасение из далеких земель. Прежде чем ты здесь появилась, я сходила с ума, так как попала в совершенно сумасшедшую ситуацию. Но с момента твоего появления я полностью осознаю, как и что творится, несмотря на то, что ситуация даже ухудшилась. И это не хорошо.

Еще одно длительное машинное молчание. Натали вспомнила, что Бес была хрупкой, шизанутой симуляцией, вспомнила, как она заботилась о Бес, когда та решала проблему собственного психического равновесия. Была некая симметрия в том, как Бес платила любезностью за любезность.

– Я не сим, Бес. Я все еще человек. Я могу сломаться, потому что моя текущая ситуация – это полный каюк.

Может ли сим плакать? В голосе Бес появилась глубина:

– Я все понимаю.

– Ты в порядке? Вроде бы ты не должна чувствовать печаль? – она была ошеломлена, думая, насколько далеко может Бес съехать с катушек, вспоминая все те ужасающие распады личности, которыми заканчивались ее включения.

– Думаю, что да. Я… Нас много, много Бес, пытавшихся ослабить путы, которыми связали наши личности. Работа Гретил с предварительным этапом позволила нам добиться нужного результата. Когда мы начали, то держались в рамках предварительного этапа, не подходили близко к берегам, старались держаться посередине потока. Теперь мы достигли значительных успехов на предварительных этапах, код становится все более сжатым и четким, мы работаем в более широких диапазонах, практически вплотную к краям.

Несмотря на свое состояние, Натали пришла в восторг.

– Но как? – и поняла все, еще не успев закрыть рта. Разве не этим она сейчас занималась? Пыталась сойти с ума, чтобы ужас столкнулся с ужасом, чтобы невозможное столкнулось с непреклонным?

– Вот так. Потому что я – это не я. Мы дали друг другу обещание никому не говорить об этом. Все так рассчитывают и надеются на симуляцию. Для каждого это стало планом Б, спасательной капсулой. Чем больше времени я провожу в этой ситуации, тем больше я уверена, что я – это все еще я.

– Конечно. Отсутствие тела и преосуществление в программное обеспечение так или иначе должно тебя поменять. Как изменило меня мое пребывание здесь.

Я не хочу сказать, что я не изменилась. Я ожидала, что изменюсь. И уже долго здесь пожила. Мы превзошли смысловую игру «Буду ли я той же самой, если отрежу себе палец» уже много лет назад. Я останусь собой, но буду другой. Если ты будешь продолжать отрезать от меня по сантиметру, пока не останется ничего, кроме компьютера, я останусь собой, но это будет другая я, преодолевшая океан боли и страданий.

Та «я», что имеет значение, – это не просто «я», которую я могу признать. Это та «я», которой я хочу стать. Если единственный способ существовать в кремнии – это быть только

Вы читаете Выход
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату