В медовых глазах столько боли, сколько я не видел никогда. И боль эта не от сбитых в кровь костяшек, а от потери самого близкого человека. И от слов, которые выкрикивает азиат. Моё терпение лопается. Мне, кажется, суждено в этот день кого-то ударить.

В мгновение пропадает отвращение к моему соседу. Появляется странное желание защитить его. Я одним резким движением хватаю Минхо за горло и прижимаю к стене. Замахиваюсь, но не бью.

— Будь добр, — говорю специально тихо, — заткнись. И выйди.

Видимо, мне всё-таки суждено быть побитым, чем нанести удар самому. Тяжелый кулак прилетает мне в скулу. Меня, будто тряпичную куклу откидывает в сторону. Больно. Но я добился своего. Азиат выходит из туалета. Я чувствую холодную руку Ариса на своем лице. Этот холод немного уменьшает боль.

— Он теперь тебе спуску не даст. Зря ты заступился за меня, — Томас смотрит на меня заплаканными глазами. — Не защищай меня никогда.

Шатаясь, он встает и выходит, оставляя Терезу, её брата и меня в звенящей тишине.

Второй день в колледже-интернате Монтанелли. Я уже во что-то вляпался. Из-за человека, к которому кроме отвращения ничего не должен испытывать. Вот только почему моё мнение о нем меняется в считанные минуты…

========== Часть 4 ==========

— Арис, — Тереза хватает брата за руку, отводя холодное запястье от моей щеки. — Живо на занятия!

Мальчишка морщит нос, отчего выражение его лица становится крайне угрюмым. Сжимает руки в кулаки, глубоко вдыхает и выдыхает. Кидает сестре короткое «Окей» и выходит. Я не хочу спрашивать у Терезы, почему она прогнала брата. Это её дело. Вот только Ариса мне почему-то становится жаль. Появляется такое чувство, что его вечно отовсюду гонят, что он везде лишний.

Я встаю с холодного пола, игнорируя протянутую руку девушки.

Звенит звонок на урок, но мы его игнорируем. Все равно первые три урока были ни о чем, не думаю, что есть смысл сидеть на оставшихся. Тем более я сегодня без учебников, без тетрадей. Да и какая к черту учеба после случившегося?

Тереза идет через весь этаж, к лестнице. Несмотря на её девичий, маленький шаг, идет она быстро. И вскоре срывается на бег. Нам предстоит преодолеть учебные корпуса и лестницу на третий этаж. То расстояние, которое мы с Томасом прошли больше чем за полчаса, мы с Терезой пробегаем меньше, чем за десять минут. Стоило ожидать, что Томас закроется в своей комнате. Стоит нам только пересечь порог кухни, как Тереза срывается и бежит к двери, бьет по ней ладошками. Стук колец от дерево не заглушает раздающихся из комнаты всхлипов.

— Уйди, — Томас говорит тихо, но слышно даже сквозь дверь.

— Том, не запирайся! Я прошу тебя! Пожалуйста, Том! — Тереза бьет уже костяшками кулаков, сбивая их, оставляя капельки крови на светлой поверхности.

— Уйди к черту! Оставь меня! Мне не нужен никто! ТЫ МНЕ ТОЖЕ НЕ НУЖНА!

Томас кричит. И затихает. Тереза медленно оседает и я успеваю подхватить её раньше, чем она упадет коленями на пол. Усаживаю девушку на стул и сам сажусь перед ней. Вижу, как чёрные из-за туши капельки текут по щекам.

— Успокойся, окей? Он выйдет из комнаты.

Тереза мотает головой, чёрные прядки волос закрывают её лицо.

— В прошлый раз он пытался убить себя. Что если в этот раз мы не успеем?

Чувствую, как стынет кровь. «Пытался убить себя».

На горле появляется ощущение чего-то холодного, как нож. Или ножницы. Вижу себя, будто со стороны. Вот я, среди всего класса. Все смеются, что-то обсуждают. Детям лет по четырнадцать, и я один из них. Здесь, кажется, собралась вся параллель. Слишком шумно. Слишком много людей. Вот какой-то парнишка хватает девчонку за волосы и тащит в сторону. Девчонка что-то кричит, пытается вырваться. Как же раздражает! Я хватаю ножницы с учительского стола. Встаю на него. Что-то кричу. Приставляю ножницы к собственному горлу. И резко провожу.

— Ньют, очнись! — голос Терезы выводит меня из… из чего? Что это было? Воспоминание? Я же хотел вспомнить хоть что-то. Неужели то, что я видел, происходило со мной?

Я лежу на полу и надо мной нависает Тереза. Она хлопает меня по щекам. И, стоит мне открыть глаза, как она обессиленно падает на пол, запуская руки в волосы.

— Что произошло?

Я всё так же лежу на полу. Прислушиваюсь к происходящему в комнате Томаса. Тишина. Ни всхлипов, ни криков. Ни единого звука.

— Ты упал в обморок. Схватился за горло и просто упал. Я не успела поймать. Думала, что ты уже убился об пол.

Вставая, инстинктивно провожу рукой по макушке. Будет шишка. Не успеваю я спросить у девушки насчет Томаса, как она выдает:

— Тебе надо к психологу. Не смотри на меня, как на дуру. Это, конечно, неприятно, изливать душу при всех. Но ты же сам понимаешь, что здесь эти сеансы не просто так? — Тереза смотрит на меня с надеждой. Неужели её действительно волнует, пойду я или нет? — Сходи. Это важно для Ариса. Он ни к кому не прикасался добровольно. А тут он прибежал сразу к тебе. Он говорит с тобой. Он хочет, чтобы тебе не было больно. Да вы знакомы всего один день, а он уже хочет, чтобы ты был постоянно рядом!

Моё удивление вряд ли можно описать. Как дурак, я сижу на полу на кухне, не понимая, как за каких-то два чертовых дня я умудрился расположить к себе человека, которого не знаю, подраться и ввязаться в какую-то чертову Санта-Барбару.

Тереза продолжает, невзирая на мой шок:

— Тебе по любому придется ходить. Здесь есть вещи, над которыми установлен строгий контроль. Это книги, посещения психолога и, — девушка запинается, но спустя секунду говорит, — самоубийства. И я не хочу видеть в этом списке кого-то из моих новых одноклассников.

Перед уходом Тереза меня предупреждает, что первое занятие больше похоже на промывку мозгов. Я ожидаю, что всё будет хорошо.

Часы показывают три. Стрелка неумолимо ползёт, совершает оборот за оборотом. В моей голове пустота. Я даже не слышу тиканья. Сижу на подоконнике на кухне, опираясь на стекло. Бездумно смотрю на серое небо.

В голове пусто.

Будто мне вымыли оттуда всё. Воспоминания, мысли, последний разум.

Я даже не замечаю, что Терезы нет в комнате, пока она не заходит. Входа через кухню нет, а комната Томаса закрыта. Девушка проходит через мою и, судя по ругани, натыкается на до сих пор не разобранный чемодан. Наконец она подходит ко мне, садится рядом, приоткрывает окно и