— Есть. Самый добрый здесь он. Тот парень. Томас. Тебе повезло, что он твой сосед, а не… — Арис прикрывает глаза. — А не Галли.

Этим же вечером я убеждаюсь, насколько мне «повезло» с соседом, который сидит в ванной и блюет, пока самодовольный до ужаса азиат выходит из его комнаты, на ходу застегивая штаны. Я сижу на кухне и игнорирую происходящее вокруг. Помешиваю свой кофе, но не пью. Меня не смущает блюющий за дверью ванной Томас, меня не смущает скорее раздетый, чем одетый Минхо. Меня выворачивает от запаха, доносящегося из комнаты. Это запах насилия и страха. Поэтому я и заварил кофе, чтобы вдохнуть чего-то более приятного. Не помогает. Выливаю напиток в раковину и подхожу к ванной. Стучусь.

— Что?

Охрипший голос. Ну, конечно, так стонать на протяжении часа.

— Тебе помочь чем?

Пытаюсь быть вежливым и добрым. Хотя таковым быть совершенно не хочется.

— Только если принесешь мне пистолет или веревку.

Томас усмехается. Я понимаю это даже сквозь дверь. Потом включается вода. Я ухожу в свою комнату и ложусь на кровать. В соседней комнате орет музыка. Скрипит кровать. Затыкаю уши руками, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, но в голову лезут лишь грустные голубые глаза и молящие о помощи карие.

Почему каждый из них сломлен?

========== Часть 3 ==========

Ни трели будильника, ни звонка телефона, ни шума машин за окном. Лишь чей-то тихий голос, говорящий: «Просыпайся, иначе мы опоздаем». Не обращаю внимания на этот голос, поворачиваюсь на бок, но кто-то назойливо продолжает: «Ну вставай. Нам надо идти. Вставай».

Открываю глаза и тут же дергаюсь к стене. Разве ожидаешь, когда просыпаешься, что перед тобой будет чье-то лицо?

— Прости, не хотел пугать.

Парень сидит перед моей кроватью на коленях и лицо его слишком близко к моему. От его дыхания веет мятной пастой и апельсиновым мармеладом. Карие глаза смотрят как-то замученно, но по-доброму. Его зовут… Томас.

— И тебе доброе утро, — хмуро киваю, вытирая со щеки слюни. Глупая привычка спать с открытым ртом.

— Нам на занятия надо через полчаса. Я хотел тебя раньше разбудить, но… эм… не мог, — Томас отворачивается к окну, и я замечаю на его шее яркий засос. Почему-то невольно становится жалко этого парня. Вспоминаю вчерашнее. Обдолбанный, беззащитный, готовый прогибаться под тем азиатом, Минхо. Может, он сам хочет всего этого. Нечего жалеть его.

Встряхиваю головой и встаю. Томас продолжает сидеть у моей кровати.

— Может выйдешь? — говорю чуть грубее, чем рассчитывал.

Парень встает, опираясь на кровать. Только сейчас замечаю, что он одного со мной роста и довольно крепко сложен. Из-под черной футболки с V-образным вырезом видны сильные руки, а зауженные джинсы обтягивают ноги. Так почему, раз он не хлюпик, он не может отбиться от Минхо? Ведь ему не нравится всё происходящее. Томас идет к двери на кухню, и я невольно замечаю, что он хромает.

Вот черт! Мне его жалко. Ненавижу жалость. Нечего ему сочувствовать. Но…

Подхожу к неразобранному со вчерашнего дня чемодану и открываю его. Вещи в нем перемешаны, поэтому отыскать хоть что-то нормальное — это задача не из легких. Спустя минут десять раскопок, иначе сие действие не назовешь, я вытаскиваю из глубин чемодана джинсы-скинни и черную кофту с длинным рукавом и без принта. Вполне сойдет для первого дня в этом колледже-дурдоме. Не думаю, что здесь есть форма или какой-то определенный стиль одежды. Об этом месте, стоит сказать, я вообще мало что знаю. Меня должен был посвятить в курс дела мой сосед, но вчерашний день явно не был днем знакомств и разговоров. Вполне можно расспросить сейчас, но сначала надо хотя бы почистить зубы.

Достаю щетку и пасту, перекидываю полотенце через плечо и выхожу на кухню. Монотонно кипит электрический чайник. Прохожу в ванную, оставляя дверь открытой. Стоит мне только начать чистить зубы, как заходит Томас. Он опирается на дверной проем, чешет левую руку. Неужто сидит на героине? Ненароком смотрю на его руки, в надежде не увидеть шрамов от иглы. И облегченно выдыхаю, когда вижу лишь чистые запястья, не покрытые ни чем, кроме тонких шрамов, что неудивительно, и россыпи родинок. Стоит сказать, что родинки покрывают и лицо парня.

— Прости, что вчера не сказал, что у нас занятия в восемь начинаются. Я должен был тебе всё объяснить, но… как-то не получилось.

— Угу, — киваю, выплевывая пасту, — я заметил, что не получилось.

Парень закусывает губу и сжимает кулаки. Ясно, кажется, воспоминания о слабостях причиняют огромную боль ему.

— Прости, Томми, — сам не понимаю, почему именно такой сокращенный вариант его имени сам срывается с моих губ. Замечаю удивленный взгляд на себе. Отворачиваюсь, включаю воду похолодней и умываюсь. Когда я выхожу из ванной, Томас отходит от меня в сторону, но я всё равно случайно задеваю его рукой своей. Парень дергается, будто его коснулась не рука человека, а разряд тока. Неужто боится даже случайных прикосновений? Насколько же его запугал тот азиат.

— Не дергайся, Томми, — наливаю и ему и себе чай, хотя не знаю, что мой сосед предпочитает пить по утрам. — Я не буду тебя трогать вообще, если тебе неприятно.

— Мне не неприятно, — парень садится за стол и, когда я подаю ему кружку, берет меня за руку. Мне хочется выдернуть руку, но я этого не делаю. — Видишь, у меня нет гаптофобии.

— Почему тогда дернулся так резко? — смотрю сверху вниз, но не чувствую того превосходства, что бывает обычно, когда смотришь на кого-то свысока.

— Не знаю, — кареглазый пожимает плечами и отпускает мою руку. Видя все эти засосы, хромоту явно не от травмы ноги, то, что происходило вечером, еле подавляю желание вытереть руку. Странная примесь жалости и отвращения к этому человеку. Сажусь за стол, отпиваю свой чай, в то время как сосед вообще не притрагивается к чашке. Сидим в тишине. Я пью чай, хотя мой желудок требует чего-то существеннее. Протестующе урчит на всю кухню.

Томас встает и тянется к верхнему шкафчику, чтобы достать что-то из него. Черная футболка задирается, обнажая поясницу. У меня невольно перехватывает дыхание. Вся кожа парня испещрена длинными царапинами. Как от плети. Это даже не царапины, а полноценные порезы. Чуть затянувшиеся, но один начинает кровоточить. Я прикрываю глаза и делаю вид, что ничего не видел. На стол передо мною ставится тарелочка с мармеладом. Апельсиновый.

— Спасибо, — коротко киваю и беру одну мармеладку. Пока пью чай, Томас уходит в свою комнату, а я достаю телефон. Не знаю зачем, ведь позвонить я не