Я просто чертов счастливчик. Лучше знать достоверную информацию об этом месте, чем хвалебные речи какого-то старикашки, наверняка вызывающего к себе в кабинет парней из старшей параллели.

Фу. Меня аж холодный пот прошиб. Мда, фантазия моя — враг мой. В моей голове образ директора отпечатывается, как образ огромного, неприятного мужика с поросячьим носом, обвисшими щеками и пивным пузом, свисающим на ремень. От подобного хочется блевать. Какого же мое удивление, когда я, осматривая стены, вижу фото директора. Немного худощавый мужчина лет сорока пяти, щеки поросшие почти незаметной щетиной, на висках сквозь черные волосы пробивается седина. В целом на внешность он приятен, если не видеть глаза. Будто крыса смотрит с фотографии, а не человек.

— Это наш директор — Дженсен.

Эти слова секретарша (а точнее секретутка, судя по количеству макияжа) произносит с каким-то благоговением.

— Но сегодня его нет, он уехал на курсы по обучению проблемных детей, — последние слова она произносит с презрением, смотря на меня свысока. Вот только высокомерный взгляд плохо получается у дамочки, а потому я смотрю ей в глаза еще с большим отвращением. Отворачивается и выходит из кабинета. О чем-то говорит с сопровождающим меня водителем, который раздражает меня, как и всё вокруг.

Хочется курить. Легкий зуд на губах. Скорее самовнушение, но не удерживаюсь, тру пальцами. Они насквозь пропахшие никотином. Желание курить становится сильнее. Я утверждаю, что не зависим от наркотиков. Но ведь сигареты тот же наркотик. И это то, отчего я всё же не могу отказаться, как бы не внушал себе обратное.

Всё лучше, чем быть зависимым от человека.

Дверь в кабинет открывается, секретарша заходит обратно.

— Я провожу Вас, — это вежливое обращение насквозь пропитано отвращением, — до общежития. Расположитесь там, через час закончатся занятия и Ваш сосед всё расскажет о распорядках в нашем колледже.

Напрасно я надеялся избежать речей этой женщины. Фортуна перестала лизать мне зад и отвернулась.

Иду через третий этаж, к корпусу общежития. Колесики чемодана монотонно шумят, ничуть не перекрывая болтовню секретарши. Она что-то втирает мне про доброту директора, про беседы с самыми квалифицированным психологами и про групповые занятия, помогающие не сорваться вновь, не подсесть снова на наркотики.

Слушая всё это, я чувствую, как по спине бегут мурашки. Психологи, терапии — промывание мозгов. Я проходил через всё это не раз.

Господи, за что? Она ведь обещала, что мне всё расскажет сосед.

Я облегченно выдыхаю, когда мы доходим до комнаты 666A.

— Три шестерки? — усмехаюсь.

Лицо под слоем штукатурки кривится и выдает: «Мало того, что наркоман, так еще и сатанист».

Не выдерживаю и добавляю:

— А еще я расчленяю плюшевых мишек по воскресеньям, принося их в жертву богу плюша и ваты.

Открываю дверь в комнату, ожидая нечто похожее на больничную палату. Но увиденное, стоит признать, удивляет меня. Эта даже не комната, а квартира. Справа у стены стоит двуспальная кровать, накрытая черным покрывалом. Постельное под ним светло-бежевое. Впрочем, вся комната оформлена именно в таких тонах. Персикового цвета стены, светлые шторы. Мебель вся из черного дерева. Хотя бы в комнатах и самом общежитии всё оформлено со вкусом и современно, в отличие от здания самого колледжа.

Женщина за спиной продолжает мне что-то говорить про распорядок дня, про женское общежитие и про дисциплину. Поворачиваюсь и говорю:

— Меня в курс дела посвятит сосед. Можете идти, я хочу отдохнуть.

Привилегия богатых. Я могу повелевать. Не всеми. Но и этого мне достаточно. Хотя отдавать приказы мне совершенно не нравится, но в каких-то случаях это необходимо. За всё это время замечаю, что водитель не пошел следом. Вот прям душу греет тот факт, что он не видел, где я буду жить. Значит, не расскажет моим предкам, какое тут шикарное (говорю без сарказма) общежитие. Всё, что видел водитель — это дешево оформленный колледж в стиле прошлого века. И хоть этот мужик меня бесил, но врать о том, какое это прекрасное место, он точно не станет. Слишком честный человек. И слишком преданный моему отцу. Об этой преданности жалеют потом всегда. Ну как всегда… те минуты, когда жизнь покидает человека, оставляя после себя лишь холод тела, остекленевшие глаза и горький осадок.

Я вспоминаю Соню. Ее переломанное тельце, пустые глаза, белые кудри.

Прихожу в себя, когда чувствую ужасную боль в руках. Оказывается, больно мне от столешницы, края которой я сжал руками. Переворачиваю кисти ладонями вверх. Две длинные, глубокие царапины. Немного кровоточат. Боюсь представить, с какой силой сжимал несчастный стол. Похоже я инстинктивно схватился за что-то рядом стоящее, чтобы не упасть.

Ненавижу провалы в памяти. Ненавижу эти минуты забытья, когда не могу контролировать ни тело, ни сознание.

Я отхожу от стола, натыкаясь на стоящий сзади чемодан. Громко выругавшись, пинаю ни в чем не повинный предмет в сторону, достаточно сильно ушибая ногу. Ругаюсь еще громче и, чуть прихрамывая, захожу в следующую комнату. Оказывается, это кухня. Одна на две комнаты. Действительно, это место похоже больше на квартиру, чем на обычную комнатушку общежития. Прохожу через кухню, оформленную в зелено-черном. Та же мебель из черного дерева, но стены зеленые, как и люстра под светло-бежевым потолком.

Пройдя через кухню, я натыкаюсь на дверь. Дергаю ручку. Заперто. Дергаю посильнее, будто надеюсь, что от моего желания зайти замок сам по себе откроется.

Рядом с этой дверью находится еще одна. Эта открыта. Захожу вовнутрь и присвистываю. Да тут даже на каждую «квартирку» своя ванная.

— Шикардятина, — выдаю, осматривая небольшое помещение. Оно сделано скромнее остальных, но всё намного лучше, чем общий душ. Если все комнаты сделаны так хорошо, что понятно, почему в остальном колледже творится непонятно что. Часть денег, которые отстегивают богатенькие родители — и мои не исключение — ушли на общежитие, а остальное директору в карман. Неудивительно. Знакомо. Коррупция, ложь, взяточничество. Разве этим удивишь современного человека?

Прохожу к своему чемодану и достаю пачку сигарет, убранную на случай, если ко мне пристанут насчет курения. Это же интернат для наркоманов в конце концов, какая им разница, травим мы себя дальше никотином или нет. Я более чем уверен, что здесь вполне можно достать колеса, кокаин или же травку. Иначе бы половина из учащихся здесь давно сбежала бы.

Пока ищу зажигалку, слышу вдалеке трель звонка. Такой же, как и в школах, где я учился, казалось бы, так давно. До жути знакомый звук. Но во мне он не вызывает каких-то особых чувств, будь то неприязнь, злость или нечто подобное. Одним уроком больше, одним меньше. Я сижу на