– В кабинете для допроса?
– Ага. Ну, микрофон оказался включен…
Кьель посмотрел Лео прямо в глаза:
– Сам включился, что ли?
– Да нет, кто-то оставил включенным…
– А чего ты делал в нише для наблюдателей? – с подозрением спросил Хольгерсен. Лео пошарил в кармане пиджака и вынул плоскую серебристую фляжку. – Очумел?! Срань господня, Лео, ты на увольнение без выслуги нарываешься? Зачем ты мне это рассказываешь? На хрена мне знать, как ты втихаря напиваешься на работе?
– Рассказываю, чтобы ты не решил, будто я за ней шпионю!
Кьель пристально смотрел на старого копа. Это явно не все. Первый секрет Лео скормил ему для затравки.
– И что ты там слышал? – тихо спросил Кьель.
– ДНК Паллорино полностью совпадает с ДНК детской ножонки, найденной на берегу в Цавассене.
Хольгерсен замер, не донеся бутылку до рта:
– Что?!
– Да вот побожиться могу! «Маунти» и та баба приехали сообщить, что у них совпадение по базе и им нужен образец перепроверить. Они начали расследование по найденной ноге, и Паллорино оказалась в этом по уши.
– Врешь!
– С какой стати мне тебе врать?
– У Паллорино обе ноги настоящие. Я, правда, не видел ее с голыми ногами, но…
– Похоже, у нее была сестра-близнец, – перебил Лео. – Паллорино-то, оказывается, удочерили. Ее оставили в бэби-боксе в Ванкувере в восемьдесят шестом, когда ей было четыре года. «Маунти» об этом допытывался. Я потом поискал в Интернете… – Лео снова вынул сложенный листок из нагрудного кармана, развернул и положил на стойку: – На вот.
Хольгерсен пододвинул к себе распечатку и прочитал статью. Помрачнев, он поднял глаза на Лео:
– И сколько ты сидел за зеркалом?
– Сколько надо, столько и сидел.
– А Грабловски зачем показал?
Лео пожал плечами:
– Паллорино сорвала ему контракт на книгу, когда пристрелила «Крестителя». Грабу пришлось возвращать аванс, потому что в контракте было четко прописано – только собственные рассказы Спенсера Аддамса обо всех изнасилованиях, пока он таскался с этим плавучим борделем, о его воспитании, детстве, мамаше, папаше и религиозном крене. Вот я и подумал – в качестве компенсации Грабловски захочет первым расколоть тайну близнецов – одной располосовали морду и сунули в бэби-бокс во время бандитской разборки под Рождество, а ногу другой сестренки прибило к берегу тридцать с лишним лет спустя. – Лео допил виски и утер рот. – А подкидыш-то приходит работать в отдел расследования изнасилований, выслеживает и разносит в мясо серийного убийцу, но ничего не помнит о своем прошлом, пока – бац! – не всплывает эта нога. Да это готовый документально-криминальный роман, и никто не напишет лучше, чем Грабби, который лично работал с уцелевшей сестричкой над делом «Крестителя»!
– А тебе, значит, отвалит процент с нового контракта?
– Я не из-за денег! Но если деньжата сами плывут в руки, чего зевать? – запрокинув голову, Лео перевернул бокал донышком к потолку и вернул на стойку чуть громче, чем следовало. – Паллорино реально нашли в бэби-боксе. Когда об этом пронюхают СМИ, ей все равно ничего не скрыть. Ну, так и пусть Грабловски нагреет ручонки на сенсации!
Глава 25
Энджи работала в лихорадочном возбуждении, словно страдала БАР[5] в маниакальном эпизоде и старалась обогнать вихрь эмоций, угрожавший охватить ее после новости о совпавшей ДНК.
Джейкоб Андерс ответил по телефону, что его лаборатория изучает содержимое коробок с самого утра и уже хорошо продвинулась. Он готов поручить своим экспертам работать сверхурочно – при необходимости всю ночь, – чтобы описать, отсканировать, оцифровать и взять образцы всего, что можно будет позже подвергнуть анализам, но, разумеется, срочность стоит других денег.
Энджи объяснила, что для нее это бесценно. Она готова на все, чтобы оставить себе копии материалов дела, прежде чем отдать коробки ванкуверской полиции.
«Речь не только обо мне – у меня была сестра. Это все меняет».
Энджи ни минуты не сомневалась, что новый ДНК-тест Транквады тоже окажется положительным, потому что обрывки воспоминаний полностью укладывались в предложенную версию, и это подгоняло еще сильнее. Жгучее желание найти ответы не давало покоя. Почему выжила Энджи, а не ее сестра? Конечно, нельзя полностью исключать вероятность, что та жива и ходит с протезом, но опыт подсказывал, что малютка в сиреневых кроссовках претерпела ужасную смерть от рук негодяев с пистолетами у больницы. Один из них, ожесточенно думала Энджи, рассек ей губы и увез молодую темноволосую женщину и вторую девочку.
На своей белой доске рядом с фотографией, которую ей отдала Дженни Марсден, Паллорино прикрепила снимок кроссовки с останками стопы, распечатав его с сайта «Ванкувер Сан».
Отступив, Энджи оглядела разросшийся коллаж. Нервная энергия трещала и искрила в ней от радикального изменения привычной парадигмы.
«Жили-были два котенка…» – пела молодая женщина в темной комнате. Это воспоминание пришло во время сеанса у Алекса вместе с ощущением присутствия кого-то третьего, маленькой девочки, которая тянула к Энджи ручонку и просила: «Подём в лощу иглать…»
Глаза защипало от слез. Паллорино сердито вытерла лицо.
Не отвлекаться!
Она взглянула на часы. До утра нужно отсканировать каждую страницу папок Войта и съездить в «Экспертизу Андерса» за коробками, прежде чем Петриковски явится в управление, шлепнет на стол ордер и начнет нудить о препятствовании правосудию. Это сильно не понравится Веддеру и остальному начальству, которому сейчас только дай возможность к чему-нибудь придраться, а Энджи вообще-то намеревалась вернуться в свой отдел, как только отмотает испытательный срок.
Она поставила принтер-сканер возле компьютера и начала вынимать файлы из коробки, сканируя и сохраняя каждую страницу. Сканер был старый, медленный – особо не разгонишься, но Энджи твердо сказала себе, что вникать в детали сейчас для нее непозволительная роскошь. Потом с компьютера почитает.
В папках Войта нашлись отчеты выезжавших на вызов полицейских, результаты опроса жителей соседних кварталов, показания свидетелей из прихожан, выходивших из собора, прохожих, медсестер и врачей Сент-Питерс. Казалось, все рассказывают одну и ту же историю: кричала женщина, затем раздались выстрелы, мужские голоса, звон колоколов собора и визг шин где-то за больницей.
Просматривая показания, пока – весьма неторопливо – работал сканер, Энджи обратила внимание, что никто не упомянул о темноволосой женщине без пальто, за которой по Франт-стрит бежали двое мужчин. Оставалось надеяться, что бабушка Кена Лау и в самом деле не придумала эту деталь.
Примерно в час ночи из файла выскользнули газетные вырезки, разлетевшись по полу.
Рассыпавшиеся статьи оказались из «Ванкувер Сан». Энджи прочитала первую, совсем короткую, почти подпись под фотографией сгоревшего остова грузового автомобиля. Датирована заметка была девяносто восьмым годом – двадцать лет назад. Сообщалось, что взрыв привлек внимание рабочих Канадской Тихоокеанской железной дороги к горящему фургону возле депо в районе Барнаби. К утру пожарные потушили возгорание, а в бардачке выгоревшего черного фургона «Шевроле» нашли полуавтоматический «кольт-1911»
