– Трудно сказать, там жировоск. Это…

– Я знаю, что такое жировоск, – перебила Энджи.

Транквада кивнула.

– В общем, благодаря жировоску сохранилась ДНК, но из-за него антрополог пока не может точно сказать, сколько кости пробыли в воде. Однако такая модель кроссовок выпускалась только с восемьдесят четвертого по восемьдесят шестой; возможно, нога находилась в воде с того времени.

– Возраст ребенка?

– Около четырех лет. И никаких следов механического отделения стопы.

Энджи потерла лоб. Восемьдесят шестой… Четыре года… В этом возрасте ее оставили в «ангельской колыбели».

– Вы уверены, что не помните эти кроссовки? – спросил вдруг Петриковски.

– Уверена, – тихо ответила Энджи, судорожно осмысливая возможную новость о своем прошлом. – А как вы связали ДНК неизвестной из Сент-Питерс со мной?

– Детектив Войт указал в запросе детали вашего удочерения и данные приемных родителей, – отозвалась Транквада.

«Значит, я все эти годы находилась в базе данных, ожидая совпадения ДНК…»

– А вы вообще что-нибудь помните из своего детства до эпизода с «ангельской колыбелью»? – не отставал Петриковски.

Энджи яростно глянула на «маунти»:

– Ничего абсолютно, я же вам сказала!

Не считая галлюцинаций в виде светящейся девочки в розовом платьице и странных фраз. И вдруг будто молния сверкнула в темноте: Алекс, ее университетский преподаватель и практикующий психотерапевт, предположил, что девочка в розовом может быть проекцией самой Энджи, подсознательной попыткой разбудить подавленные воспоминания, ее детской личностью, пытающейся пробиться в настоящее, но что, если это воспоминание о сестре? Неупокоенный призрачный двойник просит помощи, чтобы чудовищное злодеяние не осталось неотмщенным?

Сестра-близнец…

Сердце сделало перебой: старенький Кен Лау из «Розовой жемчужины» говорил, что его бабушка видела бегущую женщину с ребенком, усаженным на бедро, но ведь старуха смотрела в окно, до половины закрытое занавесками! Что, если другую девочку тянули за руку по заснеженной улице?

«А-а-а, котки два… Жили-были два котенка…

Утекай, утекай! Беги, беги!

Вскакуй до шродка, шибко! Забирайся сюда!»

Крики…

Энджи вдруг замутило – она с трудом отдышалась.

– Вы пытались найти своих биологических родителей, миз Паллорино? А может, на вас выходили какие-нибудь родственники?

– Я всего несколько недель назад узнала о том, что была подкидышем из «ангельской колыбели», – медленно произнесла Энджи. – На меня никогда никто не выходил, как вы выражаетесь, и я только-только начала поиски родных.

– Насколько я понял со слов вдовы детектива Войта, вы увезли файлы по делу неизвестной из «ангельской колыбели» вместе с приобщенными вещдоками, которые Войт забрал из архива, – сказал Петриковски.

Внутри у Энджи точно лег камень. Она с вызовом поглядела «маунти» в глаза:

– Да, я забрала материалы по своему делу.

– Королевская канадская полиция требует отдать нам все материалы и вещественные доказательства. Мы вновь открываем дело об «ангельской колыбели» в свете вновь вскрывшихся обстоятельств – обнаружения детской стопы с совпадающей ДНК.

Энджи вздрогнула от адреналина и противоречивых эмоций. Конечно, она хотела, чтобы немалые ресурсы канадской полиции были направлены на раскрытие загадки плававшей в океане детской ножки и установление того, что произошло у «ангельской колыбели». Но она не желала, чтобы ее личное расследование подрубили на корню: она не могла вынести мысли, что и здесь ее отодвинут, исключат. Она смерила взглядом детектива Петриковски, отметив его хладнокровную, классическую манеру копа с демонстративным отсутствием эмоций и сочувствия.

– Я хочу участвовать, – проговорила она.

Его взгляд скользнул по ее форме, после чего «маунти» снова посмотрел ей в глаза.

– Я детектив полиции Виктории, – продолжала Паллорино, – отдел расследований сексуальных преступлений. На нынешней должности я временно.

И она сразу возненавидела себя за то, что унизилась до объяснений.

– Пока это расследование канадской полиции, мэм. Как жертву преступления, мы, конечно, будем держать вас в курсе…

– Я не жертва, – Энджи подалась вперед, впившись взглядом в Петриковски. – Давайте сразу определимся, детектив: максимум потерпевшая. Это альфа и омега работы отдела расследований сексуальных преступлений. – Она замолчала, ожидая, когда «маунти» сморгнет. – Мы не называем потерпевших жертвами, не взваливаем на них моральную тяжесть, приклеив такой ярлык. Хотя вы же никогда не расследовали преступлений на сексуальной почве и не работали с изнасилованными, верно?

Петриковски двинулся на стуле. Транквада, похоже, боялась шевельнуться. «Маунти» выдержал взгляд Энджи и достал из кармана визитку.

– Повторяю, канадская полиция будет держать вас в курсе расследования. А отдел идентификации сообщит вам результаты анализа вашего соскоба через четыре-пять дней. Звоните в любое время, если возникнут вопросы или вы вспомните что-то об «ангельской колыбели» или раннем детстве. – Он пододвинул карточку по столу к Энджи. – Когда у меня возникнут вопросы, я позвоню вам. А теперь, если вы вернете нам материалы дела, мы с миз Транквадой успеем вернуться в Большой Ванкувер, прежде чем уйдет последний паром.

– Коробки не здесь, – Энджи встала. – И мне нужно возвращаться на рабочее место. Я привезу их через пару дней, можете забрать.

Главное – выиграть время. Сколько она сможет сдерживать этого «маунти»? Успеет ли Андерс провести анализы?

– Я могу заехать к вам домой, – Петриковски закрыл папку и тоже поднялся на ноги.

– Коробки не у меня дома, они в надежном месте. Мне нужно за ними съездить, а рабочее время у меня сейчас фиксированное. – Она схватила карточку со стола и ткнула чуть не в лицо Петриковски: – Я позвоню, когда их можно будет забрать.

Его взгляд стал острым, настороженным, плечи напряглись.

– Материалы дела являются неотъемлемой частью вновь открытого расследования, и препятствование…

– Эти материалы все равно что уничтожены, офицер. Они уже не являются собственностью полиции Ванкувера. Их отдали мне, и они сейчас являются моей собственностью. Я отдам их вам, как только смогу.

– Я вернусь за ними завтра, – невозмутимо сказал Петриковски. – Мне приехать с ордером?

Энджи понимала, что он, наверное, в любом случае получит ордер: только его отсутствие и мешает Петриковски силой изъять у нее материалы. Нужно ехать домой и до утра все отсканировать. Если специалисты «Экспертизы Андерса» успеют изучить вещдоки, взять необходимые образцы для анализов и скопировать лабораторные отчеты, то коробки можно будет отдать без ущерба собственному расследованию.

– Прекрасно, материалы будут здесь. А теперь прошу меня извинить… – с бешено бьющимся сердцем Энджи открыла дверь и постояла, ожидая, пока визитеры выйдут.

Транквада проворно собрала свой набор для анализа и торопливо вышла вслед за Петриковски. Энджи проводила их до выхода и, убедившись, что гости покинули управление, поспешила в свой новый отдел. К ее большому облегчению, все уже разошлись. Энджи сразу набрала «Экспертизу Андерса», нервно бегая по маленькому кабинету между столами, пока в трубке шли гудки.