С этими словами, Боромир легко подхватил эльфийку на руки и вместе с ней прыгнул с моста.

Эленриэль еще спала, когда он проснулся. За окнами еще не рассвело, и комната утопала в мягких лиловых сумерках.

Леголас осторожно повернулся, боясь разбудить ее, но все же не удержался и нежно откинул с ее лица прядь каштановых волос. В этот момент она казалась такой милой и трогательной, и дело было даже не в том, что Леголас давно уже не ведал женской ласки – с Эленриэль было не просто хорошо, за время их знакомства она стала близка и дорога ему, а ведь он думал, что после того, как его невеста неожиданно для всех уплыла в Валинор, уже не сможет кого-то полюбить. Легким, но неосторожным движением, он случайно разбудил ее и Эленриэль, открыв глаза, посмотрела на Леголаса. На мгновение в ее глазах промелькнул испуг, но в следующую секунду, она улыбнулась. – Доброе утро, – он мягко провел ладонью по ее щеке.

На несколько секунд в ее глазах мелькнул страх.

Глядя на него и беспомощно хлопая глазами, она инстинктивно отползла в сторону, натягивая на себя одеяло, и едва не свалилась с кровати.

– Осторожней, – Леголас вовремя подхватил ее, не дав упасть. – Спасибо, – пробормотала эльфийка, все еще не отпуская несчастное одеяло.

Видя все эти эмоции на ее лице, Леголас невольно почувствовал себя виноватым.

– Ты расстроена?

Теперь уже настал через Эленриэль ощущать вину.

– Нет... Что ты... просто... – она почувствовала, что вновь краснеет, и отвернулась, – все случилось так неожиданно и... Я не знаю.

Это было совсем непохоже на романтическое утро двух влюбленных, какие обычно описываются в любовных романов, скорее уж, нечто сродни их первому не слишком удачному поцелую, но зато все было искренне, рассуждал Леголас, а это, определенно лучше, чем наигранность.

– Ты стала очень дорога мне, – прошептал он, наклоняясь к ней и целуя в плечо.

Эленриэль улыбнулась, но в то же время немного отпрянула, почувствовав прижавшееся к ней обнаженное тело.

– Ты мне тоже. И я не жалею, что это случилось.

Он еще крепче прижал ее к себе.

– Я хочу, чтобы ты была рядом. Для меня это важно.

Наверное, этот разговор был не в тему, но Эленриэль важно было убедиться.

– Но ты ведь так мало обо мне знаешь. Как ты можешь говорить такое?

Он улыбнулся и снова поцеловал ее.

– Возможно, все знать и не нужно. К тому же, я не совсем уверен, что хочу это слышать.

Первый раз за всю жизнь Эленриэль почувствовала себя действительно кому-то нужной. Ни преемницей и наследницей, ни вынужденной приятельницей и случайной попутчицей, а по-настоящему нужной. Слова «любимой» она старалась избегать – уж больно разный смысл некоторые в него вкладывают.

Лежать, прижимаясь друг к другу, было, конечно, здорово, но обитатели Медусельда уже начали просыпаться, и так как Эовин привыкла забегать в комнату Эленриэль, едва проснувшись, они весьма рисковали быть застигнутыми врасплох. – Эовин скоро проснется... – прошептала Эленриэль, уткнувшись ему в грудь. – А она почти каждое утро приходит, чтобы разбудить меня...

Леголас еще раз поцеловал ее, и с неохотой отпрянул.

Арагорн что-то говорил о сигнальных огнях Гондора, Теоден о том, что бедняга Денетор, судя по всему, рехнулся, Гимли не терпелось вновь поохотиться на орков, Эомер твердил что-то о том, что пора собирать армию... Леголас был согласен со всеми ними. Хоть сейчас броситься на помощь Гондору, лично привести в разум наместника, порубить на винегрет пару сотен урук-хаев – да что угодно! Обычно самый сдержанный из всех, он с трудом сохранял невозмутимость, хотя в этот момент чувствовал себя готовым на любые безумства. А перед глазами стояло ее лицо. До этого он всегда относился к таким порывам с практичностью и даже скептицизмом, иногда даже посмеиваясь над такими вот «влюбленными рыцарями», а сейчас сам чувствовал себя по-дурацки счастливым.

Арагорн, судя по всему, о чем-то догадывался, ибо исподтишка глядя на друга, еле заметно усмехался. – Странная ты какая-то, – задумчиво проговорила Эовин, наблюдая за Эленриэль, когда они прогуливались по улочкам Эдораса. – Со мной все в порядке, – улыбнулась Эленриэль.

Эовин усмехнулась.

– Я и вижу. Даже более чем. И, кажется, догадываюсь с чем, а точнее, с кем это связано. У вас и правда все так хорошо?

Вдаваться в подробности Эленриэль, конечно же, не стала какой бы близкой не была для нее Эовин, и ответила:

– Да. И я действительно счастлива, хотя и не знаю, что нас ждет. – Если все время думать о том, что нас ждет, то проще уж сразу сброситься с Башни, – хмыкнула она.

Они обе рассмеялись.

– Ладно, пойдем, я еще хотела забежать в ткацкую лавку, посмотреть пряжки для ремней.

Эленриэль улыбнулась.

– За это я тебя и люблю. Никаких дурацких лент, кружев и прочей дребени!

В Медусельд они вернулись к вечеру, и в зале уже накрыли стол к ужину. Разговоры о войне не прекращались ни на минуту, и кажется, что ожидание грядущей битвы, было хуже непосредственно самой битвы.

Эленриэль исподтишка поглядывала на Леголаса, время от времени перехватывая его взгляд и чуть заметно улыбаясь.

– Несмотря на то, что воинов у нас недостаточно, я верю, что мы можем одержать победу, – уверенно заявил Теоден. – Или хотя бы на время задержать их, – Эомер не был так уверен в успехе, хотя храбрости ему было не занимать.

На протяжении всего ужина Эовин молчала, хотя явно хотела что-то сказать, но долго не решалась.

– Знаю, что вам не понравится, то, что я скажу, но, думаю, после того как мы с Эленриэль проявили себя в битве при Хельмовой Пади, мы имеем право пойти с вами.

Эомер закатил глаза, очевидно, ожидая от сестры чего-то подобного.

– А я все ждал, когда ты это скажешь, сестренка, – ухмыльнулся он. – Скажи, почему ты не можешь усидеть дома, увлечься шитьем, книгами, рисованием и прочей положенной принцессам ерундой?

Эовин мягко улыбнулась.

– Ты сам только что ответил на свой вопрос. Ерундой, Эомер, ЕРУНДОЙ. И что? Я могу расценивать это, как положительный ответ? – Разумеется, нет! – вмешался Теоден. – И более того, знай я заранее о твоей выходке в Хельмовой Пади, я бы лично запер тебя на замок. И вообще, бери пример с Эленриэль. Посмотри на нее – сидит себе тихо и молчит, как порядочная