– Госпожа Шаттлворт! – воскликнул Ник Баннистер, бросив взгляд на Алису, чья худенькая фигура вдруг словно еще больше съежилась.

– Господин Баннистер, – переведя дух, умудрилась вымолвить я.

У меня возникло ощущение, будто я падаю в бездонную пропасть; случилось нечто ужасное, и я понятия не имела, что теперь делать. А все из-за дурацкого ожерелья, которое не имело для меня ни малейшей ценности!

– Вы выглядите необычайно встревоженной… кто эта женщина?

Осторожно приблизившись ко мне, судья положил сморщенную руку на мое предплечье, как раз на то место, где ее прорезало острие фима. На его прикосновение ранка откликнулась жгучей болью, и я отдернула руку, принеся сбивчивые извинения. Всего через несколько дней этот разрез практически зажил, превратившись в аккуратный шрамик в форме тонкого лунного серпа.

Но сейчас перед моими глазами мелькал только белый чепец Алисы, стремительно удаляющейся в сторону леса. Как обычно, она не пошла по дороге, через усадебные постройки, предпочтя сократить путь по лесным тропам.

– Госпожа, вы нормально себя чувствуете?

Я вздохнула и почувствовала, как промозглый ветер запустил свои холодные щупальца мне под платье. Мой живот страдал от жесткого корсета, очень скоро я уже вовсе не смогу носить его.

– Да, все в порядке, благодарю вас, господин Баннистер. Вы приехали повидать Ричарда?

– Только если он располагает временем. Я лишь намеревался забрать послание, давеча оставленное мне у вас Роджером.

– Да, я понимаю. Я могу сама найти его для вас.

Я слышала, как Ричард говорил, что мог бы отправить его с Джеймсом, но я не собиралась искать мужа, сейчас мне вообще не хотелось его видеть.

Ник последовал за мной в дом, и я поручила проходящему слуге позаботиться о его лошади. Кабинет Джеймса располагался поблизости от прихожей, и сегодня наш управляющий уехал на целый день. Словно почувствовав мое огорчение, Пак подошел ко мне и уткнулся влажным носом в мою руку.

– Простите, господин Баннистер, что именно мне надо найти?

– Возможно, господин Шаттлворт знает, где именно лежит тот документ…

– Не стоит его беспокоить. Я сама смогу помочь вам, – невольно произнесла я с большей резкостью, чем мне хотелось, – у Ричарда нынче выдалось трудное утро.

Толчком распахнув дверь, я прошла к большому письменному столу в центре кабинета. Джеймс поддерживал строгий порядок, на столешнице лишь вазочка с перьями, флакон чернил да аккуратная стопка бумаг. За кожаным креслом на полке хранились связки хозяйственных гроссбухов лет за двадцать, с тех самых пор, как отец Ричарда начал вести документальные записи рода Шаттлвортов. Я рассматривала стопки писем, систематизированные и уложенные по неизвестной мне системе, вспомнив, как однажды Джеймс показывал мне аккуратную стопку писем, связанных с моими неудачными беременностями. Меня охватил очередной приступ острой ярости; Ричард счел неблагоразумным сообщать мне о моей грядущей неминуемой смерти, а теперь он удалил из дома и единственного человека, которому я могла доверить собственное спасение. Я вдруг осознала, что вся дрожу, глаза наполнились жгучими слезами, затуманившими зрение. Я шмыгнула носом, а Ник Баннистер деликатно прочистил горло.

– Госпожа, какая у вас прекрасная собака, – заметил он.

Смахнув слезы с глаз, я вновь принялась изучать содержимое полок, обнаружив наконец нужное послание: запечатанное восковой печатью Ноуэлла письмо. Перевернув его, я увидела имя Ника Баннистера, написанное наклонным почерком Роджера, и вручила его этому потрепанному жизнью старику, гладившему моего пса.

– Благодарю, – кивнул он с озабоченным видом.

Я поняла, что своим поведением поставила нас обоих в неловкое положение, и он подыскивает слова, чтобы сгладить его.

– Ах, какая скверная у нас история…

– Какая история?

– Да с этими пенделскими ведьмами. Надеюсь, однако, что Роджер искоренит их породу. Сомневаюсь, правда, что когда-нибудь он сочтет себя свободным от королевской службы. Я говорил ему: «Роджер, проверни это последнее важное дело и живи спокойно. Пора дать дорогу молодым, таким, как ваш Ричард». Вы знаете, он верит в вашего мужа. Будем надеяться, что однажды он продолжит его дело, став мировым судьей.

– Да, – вяло согласилась я.

– Роджер не из тех, кто останавливается на полпути… он не удовольствуется, о нет, отправкой под суд одного семейства. Ему хочется вернуть былые славные дни, прославить свое имя в лондонских памфлетах. Убежден, что в нем еще жив дух своеобразного рыцарства. Он уже известен при дворе, но ему этого мало. Да вы же знаете его не хуже меня.

Меня больше волновало, далеко ли успела уйти Алиса… добралась ли она уже до паба? И подобает ли мне самой отправиться туда за ней?

– … Я же ему говорю: «Самое лучшее собрать их всех скопом», – продолжал рассуждать Ник, – не вредно будет допросить их всех вместе.

– Кого допросить?

Я вела себя вопиюще невежливо, но мне отчаянно хотелось, чтобы Ник наконец закончил свой монолог и ушел, а я смогла наконец спокойно подумать о своих сложностях. Вероятно, в ближайшие месяцы мой живот сильно округлится, а обида Алисы смягчится и ее можно будет уговорить вернуться.

– …Сборище ведьм в Малкинг-тауэр, – упорно бубнил Баннистер, – он обнаружил там обширное крысиное гнездо. Не только Дивайсов, но и всех их знакомых, тех что болтали об убийстве Томаса Листера и о взрыве тюрьмы. И в этом черном списке есть несколько имен местных жителей. Несомненно, это породит скандал в нашем сообществе. Кто бы мог подумать, что в нашем болотистом и скромном уголке земли собралось столько дьявольских пособников? Да еще в Страстную пятницу… каково! Как ни крути, но в такое время для них это добром не кончится.

– А в этом письме тот самый список? – Я кивнула на свиток в его руке, что-то в его словах наконец пробудило мое любопытство. – И кто же там упомянут?

Довольный моим интересом, он попросил нож для бумаги, и я нашла его в верхнем ящике стола Джеймса. Ник срезал печать Роджера и, развернув свиток, начал оглашать его содержимое:

– «Дженнет и Джеймс Дивайсы говорили, что после пиршества гости укатили на белых жеребятах, а Дженнет Престон пригласила их в свой дом в Джисберне на очередную встречу через год. Престон привела на собрание своего духа-покровителя: белого жеребенка с коричневым пятном на морде…»

У меня вдруг тревожно заколотилось сердце.

– А кто еще приходил к ним в Страстную пятницу?

Сильно прищурившись из-за слабости зрения, пожилой судья целую вечность выискивал очередные новые имена.

– Давайте-ка посмотрим, где тут… ах да, вот они: «жена Хью Харгривза из Барли; жена Кристофера Булкока из Мшистого тупика вместе с ее сыном, Джоном; мать Милес Наттер; некая Канительщица из Колна; и оттуда же некая Алиса Грей».