К моему глубокому сожалению это был уже шестой убитый нами тролль за две с половиной недели нахождения у подножья горы. Мы так и не смогли поймать ни одного — все жертвы отчаянно боролись за свою свободу до последнего вздоха.

Когда громила, наконец, испустил дух, солдаты начали ликовать. Радовались очередной крупной победе и, видимо, многие опять получили уровни, ведь прокачка на таких мощных созданиях даёт много очков прогресса.

Что говорить про солдат, если даже я получил за время охоты на троллей целых два уровня.

После смерти здоровяка я залез в статус и убедился, что мой уровень теперь стал тридцать первым. А ведь перед походом только достиг двадцать девятого.

Вроде бы и хорошо, что уровни растут, но я всё равно чувствовал разочарование. До окончания миссии осталось всего четыре недели. Шесть я уже профукал: три с половиной на поход сюда и две с половиной на неудачную охоту, а результат по приручению тролля — шиш целых ноль десятых.

Вернувшись в лагерь после очередного тяжёлого дня, все быстро поели и разбрелись по палаткам спать, хоть ещё и было лишь самое начало вечера и солнце даже не клюнуло горизонт. В лагере остались только караульные.

Я уселся у костра, на котором жарилась туша пойманного днём кабана.

Наблюдая за прекрасным танцем пляшущих языков пламени, неосознанно вошёл в состояние гипнотического транса, в котором перед моими глазами всплывали картины из далёкого прошлого: родители, жена, друзья из байк-клуба, спор на работе, кайф от гонки на моём Harley-Davidson Road King, пьянка на студенческом выпускном. Сколько я пробыл в таком состоянии, не знаю.

Очнулся лишь в тот момент, когда два солдата снимали с костра вертел с уже приготовленным кабаном. Местное светило уже начало опускаться за горизонт, а облака в небе приобрели красный цвет, подсвечиваемые лучами закатного солнца. Воздух в преддверии ночи стал заметно прохладнее.

От вида истекающей соком кабаньей туши и источаемого ею аромата, на меня накатило жуткое чувство голода и громко заурчало в животе.

— Остановитесь. — приказал я солдатам и направился к ним на ходу вынимая меч.

Резким движением я отсёк кусок свиной ляжки и отпустил солдат, а сам впился в мясо зубами.

— Ммм, класс! Только специй маловато…

Решил проветрить голову и подышать прохладным вечерним воздухом, прогуливаясь по лесу, поэтому покинул лагерь, грызя на ходу кусок кабаньей ноги.

Значительно углубившись в лес, я услышал шуршание веток и посмотрел в сторону:

— Гу-у?

Из лесной чащи на меня смотрел тролль.

Видимо, как и при первой встрече с представителями этих созданий, это был ребёнок или подросток, так как ростом он был всего три с половиной метра, а телосложение было очень пухлым, не выдавая никаких мускулов под толстой шкурой и слоем жира.

Тролль понюхал воздух и сделал шаг в мою стороны, выбравшись из высокого кустарника.

Тут я заметил ещё одну особенность — между ног этого тролля не болтался метровый елдак.

«Ого! Это самка. Молодая самка!»

— Эй, чудище! — крикнул я троллихе — Хочешь жрать?

— Гу-у? — жирная серо-коричневая жуть посмотрела на обглоданную кабанью ногу в моей руке, понюхала воздух и резко рванула на меня.

«А вот фиг тебе, монстрятина! Я теперь не тот задохлик, которым был при первой встрече с вашей братией!»

Мгновенным рывком сместился чуть в сторону, пропустив троллиху мимо себя.

— Так не пойдёт. Вы же вроде бы полуразумными считаетесь? Вот подойди и возьми мясо аккуратно. — Я снова подразнил жирдяйку свиной ляжкой.

— Гоа-а-а!

Троллиха вновь с воплями бросилась на меня. Я же, как и секундой ранее, рывком ушёл в сторону и подразнил тварюшку ароматным мясом.

Наши «салочки» с этой «дамочкой» длились двадцать минут, после которых она окончательно выдохлась и остановилась, облокотившись лапой на ствол крупного дерева, тяжело дыша.

— Го-о?! — очень так жалобно выдала троллиха, глядя на меня.

Я медленно приблизился к ней.

Громила не убегала, лишь жадно смотрела на мясо, пуская слюни.

Медленно протянул ей кабанью ногу.

Когда еда оказалась в досягаемости троллихи, та попыталась резко схватить мясо, на что я отдёрнул руку и отступил на полшага назад.

— Го-о! — ещё более жалостно «загудела» троллиха.

Я вытянул свободную руку вперёд ладонью вверх, как бы «прося милостыню». Тварюшка посмотрела на меня, а после повторила мой жест.

Когда она это сделала, я медленно вложил ей мясо в руку.

Троллиха тут же жадно вцепилась в кабанью ногу и менее чем за полминуты сожрала, пустив смачную отрыжку.

— Гу-у? — и снова жалостный взгляд на меня.

— Ещё хочешь?

— Гу? — непонимающий взгляд и рука, протянутая ладонью вверх.

— Пойдём за мной!

Делаю несколько шагов назад. Троллиха непонимающе смотрит на меня, всё так же стоя с протянутой рукой.

Пытаюсь жестами поманить её за собой — не понимает. Слова тем более не понимает.

В общем, под жалостным басовитым гундением и непонятными жестами, мы объяснялись минут десять, после чего «девочка» сделала неуверенный шаг ко мне. Я также сделал шаг назад. Она ещё один шажок вперёд, а я ещё один назад…

Вот так подманивая её, я медленно приблизился к лагерю, где была целая свежезажаренная кабанья туша.

Троллиха учуяла аромат жареного мяса и, отмахнувшись от меня, рванула прямиком в наш лагерь.

Я рванул за ней.

В данном случае выражение «слон в посудной лавке», как никакое другое описывало развернувшуюся картину. Эта громадина влетела в лагерь, сметя своей толстой жопой все попавшиеся на пути палатки и сбив с ног выскочивших солдат.

Громила остановилась в центре лагеря, диким взглядом осматриваясь по сторонам в поисках источника манящего аромата.

Я понял, что «добыча уходит», поэтому первым рванул к жареному кабану, которого толстозадая уже успела заметить.

Обняв крупную жареную тушу, я начал убегать от троллихи: у нас начался второй раунд игры в салочки. Было, кстати, очень неприятно носится по лагерю в обнимку с жирным куском свинины, сало от которого пропитало всю одежду, а также измазало руки и лицо.

— Всем убрать оружие! — на бегу орал своим солдатам — Отходите на двадцать метров от лагеря, и чтобы ни один не смел нападать на тролля, поняли?!

Солдаты непонимающе переглядывались, но всё-таки убирали мечи в ножны и отходили к краю лагеря, организовав в итоге неплотное кольцо вокруг нашей с троллихой арены для игры в догонялки.

Когда толстуха снова выдохлась, она перестала гоняться за мной, а вернее, за кабаньей тушей, и остановилась посреди нашего, теперь уже полностью разрушенного лагеря.

— Го-о — снова жалостный взгляд и протянутая рука.

Отрезал кусок мяса с туши и положил ей в руку, снова не дав резко схватить еду — только медленно, только из моих рук.

Так, за несколько часов, давая троллихе привыкнуть ко мне, я скормил кабанью тушу полностью.

Эта самка, конечно, крупная, но и кабан был здоровенный. Куда, блин, в неё всё влезло?