Я выдохнул и помолчал. Приборы показывали, что атмосфера Крейта уже близко.

— Прости меня, Арми. Ты был прав в отношении меня. Я трус и лицемер. Но я хотел как лучше. Передай Рей то, что я просил, ладно?

Генерал фыркнул и ответил необычно жестко и серьезно.

— Кайло. Я пошлю за тобой спасательную группу немедленно. Не вздумай там погибнуть, слышишь? Хватит уже этих самоубийственных речей. Я рад, что ты не прыгнул на Френа. Посади свой чертов истребитель на эту чертову планету. Ты пилот или где? Или попросить Дэмерона проинструктировать тебя? Мы тебя вытащим. Всё, отбой.

И он отключился. Я недовольно насупился. Раскомандовался, блин. Посади… Легко ему говорить. Ладно, что там у нас. Входим в атмосферу. Ааааа! Черт! Горячо!

Мой покалеченный Сайленсер начинает немилосердно трясти. Системы не справляются с перегревом, и внезапно в кабине становится адски жарко и нечем дышать. Я пытаюсь вздохнуть, но только обжигаю себе дыхательные пути. От нехватки кислорода зрение начинает сужаться, сердце вот-вот взорвется… Я пытаюсь активировать механизм катапультирования, но он срабатывает только с третьего раза… Земля. Земля близко. Слишком близко… Меня выдергивает из погибающего корабля резко, так что я на секунду теряю сознание, — только чтобы прийти в себя от тошнотворного удара о твердую поверхность. Меня продолжает волочить куда-то, и я неимоверным усилием пытаюсь задержать, остановить это, когда до меня доходит, что нужно отсоединить парашют. Как… где… вспомнил. Внезапно костедробильное движение останавливается, и я плашмя падаю на землю Крейта.

Красное. Красное. Так много красного. Я не знаю, это моя собственная кровь или почва планеты. Руки стерты напрочь. Особенно левая. Видно, инстинктивно пытался защитить лицо. От одежды с левой стороны тела остались только ошметки. Соль с поверхности планеты начинает разъедать раны на месте ободранной кожи. Я чувствую горячую пульсацию в правом бедре. Вот это уже плохо. Похоже, задета артерия.

Пытаюсь перевернуться на спину, но тело не слушается. Удалось лишь немного поменять угол зрения так, чтобы вместо сплошной красной пелены мне представилось замечательное зрелище приземлившегося черно-белого TIE и фигуры, которая быстро направляется от него в моем направлении. Вот черт.

— Похоже, Френу достанется таки твоя голова. Как думаешь, он сделает из черепа кубок или повесит на стену как военный трофей? Я голосую за трофей. Может, со временем и Хаксову туда пристроит.

Я закрываю глаза, пытаясь совладать с лицом. Обидно все-таки, если синему принесут мою голову, а рожа вся такая перекошенная, глаза в кучку… Или, может, наоборот, скорчить чего-нибудь посмешнее? Чтобы побесить его напоследок…

Ох, как холодно. Уже даже не больно. Слабеющая пульсация в ноге ощущается филиалом ада в ледяном царстве. О, пилот подошел. Я его даже не вижу. Только слышу, как он торопливо топает ко мне и останавливается. Ожидая услышать щелчок взводимого курка, я все-таки закрываю глаза.

Но какого черта сквозь вонь крови и гари пробивается запах имбиря?

========== Прости себя, Кайло Рен ==========

Вот оно. Ставшее уже таким привычным Ничто. Что-то я зачастил сюда в последнее время. Правда, один я тут еще ни разу не был. Аж обидно как-то. Ни тебе глюков-призраков. Ни тебе внутреннего голоса, будь он неладен.

— Алё! Есть тут кто? Меня там убивают вообще-то! Чего вы меня сюда притащили?

— Беееенни-Бенни…

— Энакин?

— Я, значит, его воспитываю, просвещаю, наставляю на путь истинный…

Его вкрадчивый голос не предвещал ничего хорошего. Я сам такой часто использовал, когда разговаривал с врагами, перед тем, как… Захват Силы парализует меня, и я не могу вздохнуть. Горло будто сжали стальные тиски — фирменный трюк Энакина.

— А он, значит, слушает, кивает и делает всё наоборот!

Последние два слова он буквально прорычал и шваркнул меня об… Ну, наверное, пол. Я напомнил себе, что всё происходит в моей голове, а значит, тут не может быть ни захвата Силы, ни пола, об который меня можно шваркнуть.

— Вот не скажи, Бенни, — протянул самодовольно Энакин, — Я ведь все-таки самый потенциально сильный форсъюзер, когда-либо живший в этой Вселенной. Хоть и мертвый. Мастер-джедай, лорд ситхов, опять же…

— Никакой ты не мастер…

И снова этот ворчливый Люк. Похоже, после смерти он стал еще противнее. Послышался треск молнии, запах озона…

— Эй! Это было мое любимое кимоно, отец!

Явно довольный своим поведением, Энакин продолжал, будто ничего не случилось:

— Сильные форсъюзеры, Бенни, даже уйдя в Силу, могут взаимодействовать с реальным миром. Кто-то меньше, кто-то больше. Это зависит от уровня владения Силой и мотивации. Обычно нам это неинтересно. Мы развлекаемся сами с собой, вспоминая старые дрязги, битвы, смерти. Кое-кто и после смерти продолжает сражаться в том самом бою, что погубил обоих, будто бы даже не заметив, что оба умерли. Но ты привел Силу в большое волнение, Бенни. Ты убил Сноука, а он не собирался умирать. Он расстроился очень. Так сильно, что прямо сейчас он, — Энакин замялся, — скажем так, взаимодействует с Френом. Он направляет его действия и мысли, защищает его от влияния Дерека и не дает несогласным выступить против него. У него так хорошо получается, потому что Френ, хоть и не форсъюзер, но чувствителен к Силе. Мы тут, знаешь ли, напряглись, как бы не дошло до вселения. Никто никогда всерьез не рассматривал вопрос, возможно ли это. Но всё, что нам известно, говорит, что при правильном подходе это вполне возможно. Главное, чтобы носитель был не против, — а Френ явно не против, а очень даже за, — и чтобы он был чувствителен к Силе. Я не думаю, что вселение может быть перманентным, пока оригинальная личность жива, но убить ее тоже нельзя — тело не выдержит. Он просто будет постепенно усыплять дух Френа, не уничтожая его, а сам получит в пользование его мясной костюм, который он может спокойно бросить, когда ему надоест или он найдет другого носителя.

Он помолчал.

— Старая сопля в халате, будь он неладен, силен и умел. Он экспериментировал на тебе, Бенни, всю твою сознательную жизнь. И вот пришла пора воплотить эксперимент на практике. И если у него получится, равновесие слетит к чертям. Ты думаешь, тут мало душ, которые хотели глотнуть пресуществления? Разверзнется ад кромешный, как для живых, так и для мертвых, и поэтому, Бенни, тебе нужно его остановить.

Я разозлился. Да сколько еще можно, в конце концов, мне невыполнимых заданий давать?

— Эй, дедуля! Я тут умираю вообще-то! Ты не заметил? Хрясь об Крейт — и каюк! И чего это ты меня Бенни называешь?!

— Потому