– Почему? – спросила Нила.

– Потому что они сильные и бесстрашные. Их маленькие хребты сделаны из стали, и требуются годы, чтобы они размякли. Понимаете, страх укореняется в них, только когда они взрослеют.

– Хребты? – смущенно повторила Нила.

– Кто такой Олакрез Дрол? – спросила Серафина.

Мимо прошла одна из витрин и прошипела:

– Тс-с-с! Вон он идет! Будьте осторожны! Не позволяйте ему приближаться, не то он и вас заточит в зеркале.

Русалочки оглянулись и увидели, что к ним шаркающей походкой приближается толстый, лысый человек в красном шелковом халате и синих бархатных шлепанцах.

Он протягивал к ним руки и широко улыбался.

– !ад, О!ад, О!янем етимрокоП!янем етимрокоП!адЕ!адЕ!адЕ.

– Это что-то вроде кричалки болельщиков макрельбола? – прошептала Нила на ухо Серафине.

– !хартс йынчос, йынсукв, йындуЧ!!ахартс то тюариму ебо ино, ирап ужреД! – проговорил человек, потирая мясистые ладони.

– Извините, пожалуйста, сэр, но мы вас не понимаем, – сказала Серафина.

Человек прижал руку к груди.

– Это я прошу прощения! Я говорил на торобоан, общепонятном языке Вадуса, зеркального королевства. – Он поклонился. – Олакрез Дрол, к вашим услугам. Добро пожаловать в Зал вздохов.

Серафина быстро соображала. Теперь-то она знала, что порой открывать незнакомцам свою истинную личность может быть очень опасно.

– Очень приятно познакомиться, – сказала она. – Я София… а это Нур.

Человек маслено улыбнулся, показав мелкие, острые зубы.

– Здесь нет смысла притворяться, моя дорогая! Вы в полной безопасности. Я знаю, кто вы, ваша слава бежит впереди вас. – Он кивнул в сторону Джозефины. – Вижу, вы побеседовали с моей витриной. Как мило с вашей стороны! Они обожают поклонение, просто не могут устоять под натиском комплиментов. Идемте, познакомитесь с другими.

Он подошел к молодой женщине, одетой в платье из дамаста с квадратным вырезом и корсажем, который имел остроконечный выступ снизу. Лицо дамы было мертвенно-бледным.

– Это наша дорогая Катарина. Она оказалась здесь потому, что цвет ее лица не соответствовал тогдашней моде – она была смуглянкой. Смертельно боялась, что не сможет найти мужа с таким цветом лица, – сообщил Олакрез Дрол.

Катарина улыбнулась, и стало видно, что у нее черные зубы. Олакрез провел пальцем по щеке дамы, потом продемонстрировал его русалочкам: подушечка пальца была испачкана в каком-то белом, шелковистом на вид веществе.

– Венецианские свинцовые белила. Дамы эпохи Ренессанса пользовались ими, чтобы отбеливать кожу, и достигали желаемого результата, так-то, мои дорогие! К сожалению, из-за этих белил у дам гнили зубы, а тела усыхали. В белилах содержалось огромное количество свинца, отравлявшего красавиц, – оживленно пояснил он и перешел к другой женщине.

Она носила платье с высоким, закрывающим шею воротом и рукавами-буфами. В ее запавших глазах была пустота, они напоминали две черные дыры в черепе.

– И разумеется, не забудем о прекрасной Алисе: она кушала смешанный с уксусом мышьяк, чтобы улучшился цвет лица. Она проделывала это годами – и дожила до двадцати трех лет! – так боялась потерять красоту. В девятнадцатом веке мышьяк был последним писком моды. Конечно, приходилось мириться с такими неприятными побочными эффектами, как тошнота и конвульсии, но я счастлив сообщить, что Алиса держалась стойко и в результате добилась своего. Нет ничего бледнее трупа, верно?

Улыбаясь, он плавно двинулся к третьей витрине. Белокурая голова ее клонилась под неестественным углом, почти лежала на плече.

– И никак нельзя обойти вниманием нашу милую Лидию. Бел-ла-дон-на, – произнес он, смакуя каждый слог, – это означает «прекрасная дама». Лидия боялась, что ее дружок уйдет к другой, и поэтому закапывала себе в глаза белладонну, чтобы зрачки расширились. Мужчины Викторианской эпохи считали женщин с глазами, как у лани, невероятно привлекательными. Правда, должен заметить, бедняжка потеряла привлекательность после того, как ослепла от яда, упала с лестницы и сломала себе шею.

Олакрез улыбнулся Серафине и обошел вокруг нее.

– Интересно, маленькая принцесса, чего боишься ты.

Серафина почувствовала холод и поняла, что Олакрез провел своими ледяными пальцами по ее спине, вдоль позвоночника.

– О, это плохо, – пробормотал он. – Слишком сильный. Придется мне его размягчить, а не то я останусь голодным.

– Прекратите! – рассердилась Серафина. – Уберите от меня руки!

Принцесса попыталась отплыть в сторону и поняла, что не может сдвинуться с места: ее хвост вдруг сделался тяжелым, как камень, его быстро покрывала жидкая амальгама.

– Нила, я не могу двинуться! – в панике закричала она.

Нила бросилась к подруге.

– Нет! Не приближайся, а то он и до тебя доберется!

– Держись, Серафина! – воскликнула Нила.

Она пропела депульсио – заклинание, с помощью которого передвигают предметы, – в надежде отогнать Олакреза от подруги, но безуспешно.

– Не трать силы понапрасну, дорогуша, – усмехнулся Олакрез. – Самые первые зеркала делали из полированного железа, а в Вадусе их полно на твою беду.

– Придумай что-нибудь, Нила, скорее! – поторопила Серафина.

Нила помедлила, колеблясь, потом развернулась и уплыла прочь.

– Так, погодите минутку… Что мы здесь имеем? – Олакрез принялся ощупывать позвонки на спине Серафины. – Ты хорошо прячешь свои страхи, принцесса, но один я все же нашел. Ага! Попался!

Серафина почувствовала, как что-то лопнуло у нее внутри, а затем Олакрез выплыл у нее из-за спины. Он держал что-то мягкое и темное между пальцами. Нечто вибрировало и извивалось.

– Что это? – в ужасе спросила русалочка.

– Это называется данклинг, маленький сгусток страха. Они гнездятся в позвоночнике. Несколько таких малюток могут заразить хороший, сильный позвоночник, а когда кости размякнут, в них заселяются новые данклинги, – пояснил Олакрез. Потом забросил темный сгусток в рот и проглотил. – М-м-м, просто божественно. – Он облизнул пальцы. – Нет ничего, ничегошеньки вкуснее страха. Конечно, сомнения – это тоже деликатес. Неуверенность в себе, тревоги тоже по-своему вкусны, но страх? О, у страха такой утонченный вкус! А этот был особенно пикантный… страх за привлекательного господина Блу! Из-за тебя он получил очень опасную рану, не так ли?

В отчаянии Серафина забилась изо всех сил, пытаясь освободиться.

– Не дергайся, это бесполезно, – хмыкнул Олакрез. – Вокруг тебя, помимо железа, много ртути, в старых зеркалах ее полно. Она делает тебя слабой.

Он снова наклонился к спине русалочки, она видела его отражение в зеркалах на стене. А еще он стал толще.

– Борись с ним, Серафина! – закричала Нила. Она плавала от зеркала к зеркалу, лихорадочно заглядывая в каждое. – Он питается твоим страхом! Не позволяй ему этого!

Не обнаружив ничего полезного в зеркалах, она подплыла к витрине, у которой была сломана шея.

– Эй, Лидия! – Нила схватила голову витрины и резко приподняла, чтобы заглянуть ей в глаза. – Мне нужно попасть в реку Олт. Ты можешь мне помочь?

Лидия закрыла глаза с огромными, как у лани, зрачками.

Нила подплыла к Алисе.

– Алиса, пожалуйста!

Витрина нахмурилась.

– Бледнее. Я могла бы стать еще бледнее, вы так не считаете? Уверена, тогда я найду себе мужа.

Нила устремилась к Катарине, но прежде чем она до нее добралась, Олакрез заговорил:

– Моя дорогая, дорогая принцесса Нила, не спешите! У вас такой подавленный вид. Вот, специально для вас, у меня есть канджейяху. – Он