– Не хочешь по-хорошему?! Будет по-плохому! Получай!
Грохнул выстрел. Матвей с дыркой в виске растянулся на шпалах.
На целую минуту станция «Дзержинская» погрузилась в тишину, а потом превратилась в растревоженный муравейник. Субботина узнали. В станционном зале появились вооруженные люди с одинаковыми каменными лицами. Они остановились у края платформы, не подпуская никого к тому месту, где лежал Матвей, но перед Корбутом расступились.
Профессор, продемонстрировав молодецкую удаль, спрыгнул вниз. Он очень спешил. Приподнял руку Субботина, пытаясь нащупать пульс. Потом осмотрел голову. Пулевое отверстие на виске его не интересовало. Корбут сосредоточился на шишке, из которой сочился желтый гной.
По приставной лестнице уже спускались люди в белых халатах. Михаил Андреевич сел на корточки и подцепил пинцетом, который прятал в сжатой ладони, черную личинку, копошившуюся внутри нарыва. Личинка упала на шпалу.
– Что произошло, Михаил Андреевич? – спросил первый из подбежавших врачей.
– Товарищ Субботин обратился ко мне с просьбой осмотреть рану на голове. Травма была пустяковой. Дело не в ней. – Корбут раздавил каблуком личинку овода. – Судя по всему, Субботин давно болел. Посмотрите на воспаленные лимфоузлы за ушами. Рак. Ослабленный организм уже не мог сопротивляться инфекции. Перед тем, как свести счеты с жизнью, товарищ Субботин бредил. Полюбуйтесь, он зачем-то отрезал себе палец. Уверен, что если сделать вскрытие, мы увидим – метастазы успели добраться до мозга.
– Я не позволю вскрывать моего мальчика! – Появившийся у края платформе дородный мужчина начальственного вида замахал руками. – Резать его после того, как он умер?! Ни за что! Мой мальчик! Мой дорогой мальчик! Мой…
Лицо соратника Москвина сделалось пунцовым. Глаза выкатились из орбит. Он упал на колени, а потом завалился на спину.
Корбут взглянул на шпалу, где расплылось черное пятно раздавленной личинки, и пошел к лестнице, ведущей на платформу. Врачи «Дзержинской» уже столпились вокруг Субботина-старшего. Один бросился к профессору:
– Инсульт! Похоже, правая сторона тела парализована!
– Плохо. А на вскрытии я все-таки настаиваю, поскольку был последним, кто оказывал медицинские услуги товарищу Субботину. Не хочу недомолвок и подозрений.
– Что вы, профессор?! – возмутился врач. – В вашей компетентности никто не сомневается. Травма спровоцировала обострение – это же я ясно. Ваш диагноз, товарищ Корбут…
– Спасибо за доверие. Держите меня в курсе того, как будет проходить лечение отца товарища Субботина.
– Обязательно, профессор.
Корбут проследил за тем, как Субботина-старшего уложили на носилки, а Матвея подняли на платформу и завернули в брезент.
Он снова отправится в гости к Обжоре. На этот раз не в роли гостя, а в качестве клиента. Красная Линия предпочтет сделать так, чтобы все как можно скорее забыли о самоубийстве, а имя Матвея Субботина больше нигде не прозвучит. Он скомпрометировал партию. Дал повод думать, что человек, занимающий высокий пост, может быть слабым. Это – официально. А истинную причину происшествия не узнает никто.
Михаил Андреевич понимал – ему очень повезло. Обстоятельства сложились так, что других вариантов у него и не было, но и везение – вещь капризная. Оно любит смелых, идущих напролом. Не терпит белоручек-идеалистов вроде покойного Матвея.
Корбут направился в лабораторию. Сегодня он собирался испытать герметичную камеру на одном из узников «Детского мира». Он не умрет. Газ, который собирался использовать профессор, должен был просто усыпить подопытного.
Михаилу Андреевичу порядком надоела возня, которую обычно устраивали участники экспериментов, когда их привязывали к кроватям. Слишком много никому не нужного шума. Будет лучше, если человеческий материал не будет трепыхаться…
Пока все шло по плану. Корбут был бы абсолютно доволен собой, если бы не один прокол – он забыл расспросить инфицированного личинкой овода парня о том, в каком месте тот подцепил заразу. Неплохо бы иметь запас таких личинок. Тварь, прячущаяся под кожей, пожирающая плоть и вызывающая ответную реакцию организма в виде галлюцинаций и воспаления лимфоузлов – отличный тихий способ бороться. Как с личными недоброжелателями, так и с врагами Коммунистической партии Московского Метрополитена.
Глава 9
Три мушкетера и обходчик
То, что Содружество Станций Кольцевой Линии поставляет сатанистам «Тимирязевской» оружие в обмен на дизельное топливо, было ясно как божий день. Слишком уж тесные контакты и частые встречи главаря деструктивной секты с эмиссарами Ганзы скрыть было невозможно. Впрочем, чем-то новым такое сотрудничество назвать было нельзя.
И до Катаклизма страны, причислявшие себя к ярым приверженцам борьбы за мир во всем мире, не гнушались снабжать оружием тоталитарные режимы. Демократы-пацифисты всех мастей тайно, но очень активно сотрудничали с теми, кого можно было с уверенностью называть дьяволами во плоти.
Эти исторические факты любознательный Вездеход почерпнул из своих бесед со знакомыми браминами и кшатриями на «Боровицкой».
А в том, что история имеет свойство повторяться, убедился на личном опыте, побывав в гостях у Когтя.
Карлик был наемником, работал за патроны, но как простой житель метро искренне радовался тому, что помогает прервать сотрудничество Ганзы с сатанистами, использующими оружие «коричневых» для нападения на слабые станции и захвата пленников.
Наемник Носов имел достаточный жизненный опыт, чтобы не делить мир на черное и белое, но в одном был убежден точно – обращать людей в рабов нехорошо.
Вот почему он охотно согласился собрать сведения о расположении емкостей с топливом и выходе в Метро-2 на «Тимирязевской» для таинственного Макса.
И хотя Вездеход не знал о человеке в черном ровном счетом ничего, он был уверен: собранные им данные помогут приблизить конец Когтя и его банды.
Об этом размышлял карлик, прогуливаясь у перехода станции «Савеловская», где располагался крысиный ипподром. Игры еще не начались. Да они и не очень-то интересовали Николая. Он слышал, что фаворитом крысиного состязания «становится грызун, выставляемый начальником ганзейской станции «Савеловская-радиальная».
Путешествие от «Новослободской» прошло для Носова без особых приключений. Пришлось, правда, раскошелиться. Ганзейские торговцы, ехавшие с товаром по коричневой ветке на трех мотодрезинах, попутчиков задаром не брали. Зато обеспечивали надежную охрану и гарантированную, вполне комфортную доставку в нужную точку метро.
Карлик вернулся от перехода на платформу. Принялся высматривать Макса, но того нигде не было.
Сама «Павелецкая» и ее обитатели производили тягостное впечатление. Военные, защищавшие станцию от нападения с поверхности, на платформе почти не появлялись. Фигуры до зубов вооруженных людей можно было увидеть разве что на лестницах эскалаторов.
Станционный зал был наполовину пуст. В мерцающем свете факелов блестели лысины коренных обитателей станции, для которых потеря волос была делом привычным. Десяток нищих сидели и лежали на картонках. Одни высматривали тех, у кого можно попросить милостыню, других даже это не интересовало: напившись самогона и накурившись дури, они сочно храпели на своих картонных ложах.
Наиболее примечательной была троица, сидевшая у костра в центре платформы. Толстяк, парень с рассеченной губой и их спутник, по виду наркоман, попали в поле зрения Вездехода еще на «Новослободской». Они тоже
