— Убежала, наверное. Где-то тут наверняка хозяин.

Роуз продолжала хмуриться, но ее куда больше интересовал предстоящий концерт. Она оглядела толпу, которая начинала собираться, и невольно присвистнула:

— А что будет твориться позже!

— Иди внутрь. Я дождусь друзей и присоединюсь к вам.

— О! — Роуз посмотрела на него с любопытством. — У тебя все-таки есть друзья? Я думала, они не любят музыку.

— Правда не любят, но сегодня особый случай.

— А Сэм не смог прийти, — Роуз вздохнула.

— Твой муж работает.

— Да знаю! Зато он выбрал мой новый цвет волос. Тебе нравится?

Роуз подергала кислотно-фиолетовую прядку: свои неровно остриженные по плечи волосы она называла креативной прической и расстраивалась, что теперь, кажется, заканчиваются варианты цветов, которые она еще не пробовала.

— Очень красиво, — кивнул Гадес.

— Называется «Пепельный единорог».

— Не уверен, что здесь много пепла, но единорог уж точно.

Роуз только фыркнула и исчезла внутри клуба. Гадес снова закурил и продолжил ожидать, рассматривая скапливающийся народ. Многие тоже кого-то ждали или курили, его самого не узнавали. На улице холодало, и мерзнуть начинал даже Гадес, хотя был одним из немногих южных богов, не особенно чувствительных к температуре — возможно, потому что не принадлежал целиком этому миру.

Сет, Нефтида и Амон появились втроем. Первые двое кутались в пальто и шарфы, а звонкий голос Амона можно было услышать издалека. Затушив сигарету и выкинув ее, Гадес ждал, пока те подойдут ближе.

Амон с восторгом рассматривал вывеску, начинавшую гореть в подступающих сумерках.

— Куб! О, Гадес, это отличное место. Тут все выступают. Вам повезло.

Тот кивнул:

— Может, внутрь? Там теплее. Замерз, пока вас ждал.

Нахохлившийся и явно замерзший не меньше, Сет проворчал:

— Это потому что кто-то «почти собрался», а потом еще полчаса красился заново.

Нефтида задрала голову, отчего звякнули ее тяжелые серьги. Макияжа на ней действительно было много, но он ей удивительно шел, а подведенные золотом глаза гармонировали со смуглой кожей. Ни слова не говоря, Нефтида фыркнула и пошла в клуб. Гадес проводил ее взглядом:

— Они подружатся с Роуз.

В самом клубе народу пока было немного. Еще заканчивали технические дела, несколько человек пробовали стоящие на сцене факелы.

— Из них что, реальный огонь будет? — спросил Амон и дождался кивка Гадеса. — Офигеть!

— Меня всегда поражало, как ты приспосабливаешься к эпохе, ее словам и реалиям, — сухо сказал Сет.

Амон в ответ рассмеялся:

— И это ты мне говоришь? Да ты всегда успевал делать бизнес на том, что актуально! Что сказал бы твой братец, узнай он, что ты даже с бутлегерством успел подсуетиться?

Сет пожал плечами:

— Осирис старомоден. Будь его воля, он бы отправил меня сидеть в пустыню на веки вечные.

— И водить караваны туарегов с грузом соли, — хихикнул Амон. — Ну, а что? Тоже бизнес.

— Я тебя сейчас стукну, — ровно сказал Сет.

Нефтида закатила глаза и обратилась к Гадесу:

— Иди, готовься уже к выступлению, поговорим после. А я послежу за этими умниками. И не волнуйся, встречу Сеф, когда она придет.

Гадес кивнул. Он был благодарен, что Нефтида сказала «когда», а не «если». Ему не хотелось думать, что будет, если Софи решит, что они все ненормальные, и лучше держаться подальше.

Но он медлил.

— Еще кое-что.

Нефтида и Сет посмотрели вопросительно, Амон даже закончил комментировать происходящее не слушавшему Сету и тоже замолчал.

— Не говорите Персефоне о ее истинной сущности.

— Почему? — спросил Амон. — Тебе не кажется, она имеет право знать? И так, может, вспомнит. Или хотя бы будет предупреждена о том, что творится.

— Никто не знает, кто она, кроме вас и меня. И Деметры. И пусть так и остается. Чем меньше народу в курсе, тем лучше она защищена.

Гадес слишком хорошо помнил выбеленные кости в темно-фиолетовой траве, расцвеченной асфоделями. Персефона всегда была уязвимее остальных богов. Ее не нужно убивать как бога, можно просто как человека, чтобы запустить новый цикл, чтобы ее дух вновь переродился.

Хотя Гадес не знал, что будет, если ее убьет другой бог. И не хотел узнавать.

Амон пожал плечами, соглашаясь. Нефтида и Сет переглянулись и кивнули. Но Сет не мог промолчать:

— Извини, я должен сказать это вслух… но откуда ты знаешь, что это именно твоя Персефона? Мало ли девочек так называют.

— Дело не в имени, — ответил Гадес. — Я не узнал ее сразу, но обычно одного разговора хватает, потом в какой-то момент как щелчок, и мы узнаем друг друга. В этот раз так случилось, когда я услышал ее имя… или чуть раньше. А у нее не произошло. Но я уверен, это она. Вижу ее истинную за оболочкой нового, похожего на предыдущие, тела. Это она.

Больше Гадес не мог задерживаться и отправился в маленькую комнату за сценой, сейчас заваленную вещами. К его удивлению, никого из группы еще не было, поэтому он успел переодеться. Почти сразу после этого ввалился Майки, рассказывающий непристойный анекдот, и Эллиот, на ходу снимающий очки и протирающий их футболкой. Почти сразу за ними появилась и Роуз вместе с меланхоличным Стивом.

— Ты видел, сколько народу перед клубом? — с горящими глазами спросил Майки. — Если ты сегодня не выложишься на полную, я тебя убью.

Гадес усмехнулся:

— Чтобы факелы сами зажигались от нашей энергетики?

— Пофиг на факелы, пусть девки рвут на себе футболки и просят расписаться на груди!

— Майки расстался с очередной пассией, — сообщил Эллиот, почти утыкаясь носом в зеркало, чтобы вставить чернильную линзу. — Теперь он в активном поиске.

Роуз застонала: когда Майки искал девушку, лучше было не стоять на пути. А еще это означало, что если не найдет, то напьется в баре.

— Ну вас! — заявил Майки.

А молчавший большую часть времени Стив заметил:

— Главное, выбирай не по размеру груди, как ты обычно делаешь.

— Вы ничего не понимаете в женщинах.

— Особенно я, — вставила Роуз. — Вы, кстати, помните, что к факелам близко не подходить? Опалите свои прекрасные тушки.

— Зато какое будет шоу! — мечтательно сказал Майки, за что тут же получил от Роуз полетевшими в его сторону чьими-то штанами из общей кучи вещей. Судя по протесту Стива — его.

Они еще долго обсуждали концерт, клуб и девушек Майки — до самого момента выхода на сцену, так что Гадес с досадой тряхнул головой: он рассчитывал хотя бы поговорить с Гипносом до выступления. Просто на всякий случай. Но тот вместе с остальными уже вышел на сцену под оглушительный рев толпы.

Они были рады им.

И огонь из факелов взметнулся, приветствуя «Стикс течет вспять», а Майки и Эллиот вступили с