Пока никаких разрывов, только помехи, искажения, отдающиеся вибрацией вдоль позвоночника.
— Я не знаю, кто может сознательно нарушать законы мироздания, — глухо сказал Гадес. — Невозможно предсказать последствия. Не знаю, связано ли это всё друг с другом и… зачем.
Он поставил пустой бокал, но больше наливать не стал.
— Я должен вернуться. А ты следи за тем, что творится здесь и сообщай обо всех изменениях. Но, черт, Харон, научись уже присылать сообщения на телефон!
— Тут мобильники не работают, — хмыкнул Харон.
Взгляд Гадеса мог испепелить: он отлично знал, что силы Харона хватит отправить сообщение на простое человеческое устройство.
— Ладно, — проворчал Харон. — А где Гипнос? Он вообще живой?
— Наверное, — пожал плечами Гадес.
— Эй, он в твоей группе играет, тебе лучше знать!
— На днях концерт, поговорю с ним.
— Ладно уж, иди.
— Только сделаю еще кое-что.
Асфодели невольно тянули головки к его ногам, когда он шагал по траве. Цербер следовал за спиной Гадеса и там же оставался, когда бог смерти опустился на одно колено перед скелетом. Провел над ним рукой, и на миг кости обратились сияющими искрами, а потом пеплом осыпались на землю.
В Подземном мире не было дверей, Гадес мог перенестись из любой точки, но в этот раз он почти ощущал, как ткань мира не хочет его отпускать. И Гадес отлично знал то, что не озвучил Харон: сейчас место короля в его царстве, чтобы одним своим присутствием вернуть равновесие, утихомирить границы и вечные законы.
Но и Харон понимал, что Гадес просто не мог остаться. Только не тогда, когда Персефона одна в мире смертных, беззащитная и не помнящая себя.
Он не только смерть.
Открыв глаза, Гадес посмотрел на внимательного Сета, застывшую Нефтиду и даже ожидавшего Амона. Но потом перевел взгляд на Софи:
— Тебе пора домой.
— Что? — она едва не задохнулась от возмущения. — Сначала вы заявляете, что древние боги… да я тут за один вечер столько увидела, что половины понять не могу! А теперь ты хочешь просто отправить меня домой?
— Да.
Софи уже набрала в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить, но тут вмешался Амон, осторожно говоря:
— Гадес, она права, ты можешь и ей всё рассказать.
— Нет, — отрезал он, вспоминая скелет среди светящихся асфоделей и темной земли Подземного мира. Если Персефона ничего не помнит, значит, не стоит сразу ей рассказывать, кто она такая — а остальным Гадес хотел поведать полную историю. — К тому же нам ведь не нужны проблемы с ее матерью? Только не сейчас.
Амон закатил глаза и понимающе кивнул. Чем дольше Деметра не будет знать, что Персефона уже встретилась с Гадесом, тем лучше.
— Я никуда не поеду, — заявила Софи.
Гадес не был намерен спорить. Он просто приспустил свою силу, давая ей проникнуть сквозь Софи, на миг сбивая ее дыхание.
— Ты. Поедешь. Домой.
В глубине души Гадес надеялся, что сила, возможно, заставит Софи хоть чуть-чуть вспомнить, но в ее глазах отразилось только удивление, но ни капли понимания — она не помнила.
И это каждый раз больно ударяло по Гадесу.
Но он ничуть не изменился в лице и спокойнее добавил:
— Скоро у «Стикса» концерт, приходи, там и поговорим. Но сейчас уже поздно. Я вызову тебе такси.
Софи промолчала — и не произнесла ни слова до тех пор, пока не приехала машина, и Гадес сам не открыл дверцу, чтобы она забралась внутрь. Софи помедлила и хмуро посмотрела на Гадеса. Тот ровно сказал:
— Приходи на концерт. Там поговорим.
— Обещаешь?
— Да.
Ее это удовлетворило, и Софи нырнула в машину, а Гадес вернулся в квартиру. И в коридоре, стряхивая с волос и одежды уличную морось, услышал голос Амона:
— Черт, ну вы же понимаете. Он и она. Сила их притяжения будет работать в любом случае. Он хочет ее, а она хочет его. И когда они овладеют друг другом, Подземный мир обретет свою королеву.
Усмехнувшись, Гадес вошел на кухню:
— Вижу, Амон ввел вас в курс дела.
Нефтида кивнула и начала заваривать еще чай. А Сет усмехнулся:
— Если это твоя жена, мог быть и повежливее.
— Я бог смерти, — отрезал Гадес, — а не милоты.
========== 6. ==========
Комментарий к 6.
Во-первых, признала очевидное и поправила с миди на макси. А эта глава чуть больше и насыщеннее предыдущих.
Не знаю, обрадует всё это или расстроит)))
Во-вторых, меня спрашивали про музыку, так что готова поделиться. “Стикс течет вспять” в целом и голос Гадеса в частности (и песня, под которую писалась первая глава, кстати):
► Third realm - Elitism of the Underground Scene (https://youtu.be/qhe5r8RYUHM)
Я пойду за тобою во тьму.
Я паду за тобою во тьму.
Я и есть та тьма, что отражается в глубине твоих глаз.
Персефона говорила ему это. Шептала, не отрывая взгляда от его лица. Сжимая в руке плод граната так крепко, что по белой коже тек алый, будто кровь, сок. Она смотрела в глаза бога смерти и бесстрашно отправляла в рот зернышки, зная, что они привяжут ее к нему, к Подземному царству. К той жизни, которую она выбрала сама, и с которой ничего не сможет поделать даже мать.
Они повенчаны гранатовым соком.
Терпким вкусом, что смешивался на их губах. Алыми каплями, что срывались в бархатную тьму, которая окутывала короля мира мертвых — а теперь и его королеву.
И в ее приоткрытые губы уже он шептал те же слова.
Я пойду за тобою во тьму.
Я паду за тобою во тьму.
Я и есть та тьма, что отражается в глубине твоих глаз.
Гадес сидел на корточках перед клубом и почесывал Цербера между ушей. Сейчас тот оставался в облике добермана, хотя Гадес ощущал под его кожей и шерстью не только мощные мускулы, но и силу теней и боли.
Группа уже собралась, и остальные проверяли и настраивали оборудование на сцене. Сначала Гадес помогал им, но потом вышел покурить на улицу, и пока ему не хотелось возвращаться. Он сидел в сумерках и ощущал на подушечках пальцев щекочущие души мертвецов.
— Ты что, решил простыть, заболеть и бросить нас на произвол судьбы? Учти, я с твоими фанатками разбираться не буду. Отдам бездыханный труп, пусть растаскивают на сувениры.
— Главное, сохрани самые ценные части, — улыбнулся Гадес.
Появившаяся из дверей клуба Роуз чуть не задохнулась от возмущения, а потом рассмеялась и легонько стукнула поднявшегося Гадеса по плечу:
— Я сохраню твое не дрогнувшее перед красотками сердце!
Гадес сунул руки в карманы, а Роуз, нахмурившись, огляделась:
— Здесь
