— Чумная телега, — пояснил он. — На них возят трупы. В общие могилы за городом.

Тео посмотрел непонимающе:

— Ты хочешь с ней встретиться? Они помогут добраться до лазарета?

— Наоборот, не хочу. У чумных докторов есть защита, у нас — только платки. Приближаться к мертвым телам с заразой плохая идея. Обойдем.

Он повел другими улицами, периодически высматривая тесла-башню и ориентируясь по ней. Уставший Натаниэль быстро потерял направление и просто верил Делмару, за которым упорно шел. Кажется, как и Тео.

Они завернули за дом — и тут увидели чумную телегу.

Хорошо, не столкнулись с ней. Она стояла на другой стороне улицы, тощая лошадка терпеливо ждала, к дуге запряжки крепились маленькие колокольчики, которые и сообщали о движении. Они слегка звякнули, когда лошадь опустила голову.

Поэтому не услышали телегу: она стояла на месте.

Самая обычная, деревянная, Натаниэль видел много таких за городом, да и в столице еще встречались, на улицах, близких к рынку и по эту сторону реки, подальше от аристократии. Сквозь неплотно пригнанные доски легко можно было увидеть, что телега полна.

Полна мертвых тел. Мужских, женских, детских. Еще одно как раз выносили из дома. Дверь с красным крестом распахнута, люди в черных балахонах и клювообразных масках. Еще один такой же силуэт сидел на телеге, будто нахохлившаяся птица.

Или ворон у ограды кладбища.

— Назад, — прошипел Делмар.

Он и сам нырнул обратно, и потащил туда же замешкавшегося Натаниэля, который никак не мог отвести глаз от телеги. Тео не заставил просить себя дважды.

— Давайте на соседнюю улицу. Уже рядом.

Его голос звучал резко, отрывисто, хотя Натаниэль не сомневался, Делмара вряд ли могла удивить груда мертвых тел, сваленная в кучу. Он лучше многих представлял, что такое чума.

Они шли молча, пока Тео не спросил:

— Они мучаются? Когда умирают.

— Кто как, — коротко ответил Делмар.

И это звучало как более обнадеживающая версия «да».

— Мы ведь так просто отсюда не выйдем, так? — продолжил Тео. Он явно вернулся к своей обычной манере быстро соображать. — Можем вынести заразу.

— Да. Поэтому нам придется провести в лазарете какое-то время. Отдельно друг от друга, запертыми. Если болезнь не проявится, сможем выйти в общие комнаты. Уйти… когда эпидемия пойдет на спад.

— Справедливо, — кивнул Тео. — Но хоть сообщение с внешним миром имеется?

— Конечно. Пневмопочта.

Натаниэль как раз придумывал длинное обстоятельное письмо для Джессамины, когда они наконец-то подошли к каменному зданию, стоявшему чуть в стороне от остальных. Хотелось выспаться, попить и поесть. Может, помыться или даже найти бритву. Но всё-таки главное, Натаниэль представлял ровные строки письма, когда на стук Делмара дверь открылась, и навстречу друзьям вышел человек в балахоне и маске, похожей на длинный птичий клюв.

От Натаниэля не было вестей несколько дней.

Как и от Тео, и от Делмара.

Ангелика, правда, уже не ощущала такого беспокойства, так что предположила, что послания по пневмопочте могут и перехватывать.

— Тео точно жив и в относительное порядке, — заявила она. — Значит, и Нейт с Делом.

Джессамине очень хотелось ей верить. Но дни шли, и ее собственное беспокойство нарастало.

Слуги не спрашивали, куда исчез «молодой господин», а Джессамина не знала, как лучше себя вести. Пока Ангелика не посоветовала ей пустить слух о том, что трое друзей уехали за город, «на свежий воздух». Усмехаясь, Ангелика сказала подруге, что все тут же сами додумают остальное, так что можно будет просто слушать все версии и не подтверждать ни одну.

Она уже рассказала о том, как считают, что это Натаниэль с протезом поправляет здоровье, а с ним остальные. И как Тео с его больным сердцем, и даже как Делмар уехал то ли скорбеть по так и не пришедшему в себя отцу, то ли праздновать это дело.

Ангелика с любопытством собирала слухи, но Джессамина знала, она тоже прячет обычное беспокойство: куда на самом деле исчезли их братья и Делмар? И как в этом замешан канцлер — а в том, что он причастен, девушки не сомневались.

— Он хочет уничтожить мою семью, — сказала Ангелика.

Это было на следующий день после обыска гвардейцами. Девушки стояли перед накрытым плотной тканью автоматоном. В душном влажном воздухе оранжереи отчетливо пахло лежавшим рядом навозом и цветущими в стороне орхидеями, предметом гордости Ангелики из далеких колоний.

— Канцлер смог бы повесить Тео за это, — сказала Ангелика ровно. — Или просто уничтожить мою семью. Может, он занялся и твоей?

Эта мысль не давала покоя Джессамине почти так же, как исчезновение Натаниэля. Королевская комиссия вроде как разбиралась с тем, кто же подложил бомбу на дирижабль, где летел принц-консорт. Родители Джессамины сели туда в последний момент… но теперь Джессамина думала, что только из-за этого нельзя было свалить взрыв на Натаниэля.

Если бы родителей там не было, а у канцлера нашлись «неопровержимые доказательства», что Натаниэль решил убрать принца, это бы, безусловно, разрушило не только его жизнь, но и сильно пошатнуло семейный капитал.

Джессамине пришлось ехать на завод и улаживать дела. Это во многом отвлекало, но, когда ее вызвали в цех, и она видела почти законченный остов дирижабля, то не могла не вспомнить Натаниэля.

Ей говорили о сроках и задержках, о дате, когда новый дирижабль наконец-то поднимается в воздух в первом полете. Джессамина думала о том, что брат должен быть здесь.

Натаниэль не понимал, почему от сестры не приходит писем.

Всех троих, конечно же, разделили, и вот уже несколько дней Натаниэль проводил наедине с собой в маленькой комнате. Тут, конечно же, были все удобства, простые, непритязательные, но Натаниэль радовался обычной кровати и добротному столу.

Только занавески на окнах не раздвигал ни разу после первого дня: окно выходило на улицу, по которой помимо редких людей, постоянно передвигалась чумная телега.

Натаниэль и себя ощущал так, будто на двери его комнаты намалеван небрежный красный крест. Хотя ни единого признака заражения не ощущал. Наоборот, хорошенько выспавшись и поев, он чувствовал себя отдохнувшим. Ему хотелось действовать, но он был вынужден сидеть в четырех стенах, ожидая, когда закончится время карантина.

— Радуйтесь, что нам многое известно о болезни, — сказал им Делмар напоследок. — Не придется сидеть и ждать месяц. Если через пять дней признаков болезни не будет, значит, мы здоровы, и нас выпустят.

Подносы с едой приносил и уносил чумной доктор, неизменно в полной одежде, два раза в день. Это было единственным развлечением Натаниэля. В разговор лекарь не вступал, но, когда Натаниэль спросил о энергоячейке для протеза и инструментах, молча кивнул. А в следующий раз принес всё необходимое.

Поэтому Натаниэль мог коротать время не только в бесконечных письмах