Он проводил пальцами по металлическим деталям и останавливался на тех, что были выполнены из дерева и китовьей кости. Он помнил, как именно на последних руки Джессамины обычно соскальзывали. Тогда Натаниэль полагал, дело в протезе. Но теперь понимал, что сестра просто не понимала, зачем он добавил кость, так напоминавшую человеческую.

Он и сам не мог толком ответить на этот вопрос. Это казалось ему… правильным. И красивым. Как соединение механизмов и чего-то живого, способное дать нечто новое и совершенное.

Теперь у него были дни, чтобы подкручивать, пробовать соединить иначе и негодовать, что не хватает материалов. Делать короткие зарисовки на листах бумаги одной рукой оказалось сложно, но в какой-то момент Натаниэль так увлекся, что перестал обращать на это внимание.

В дверь постучали.

Обычная вежливость, запиралась она всё равно снаружи. Натаниэль оторвался от бумаг и потер глаза здоровой рукой. Сейчас протез был прикреплен к другой руке, пальцы сжались и разжались с легкими щелчками. Чуть гудели энергоячейка и насосики, но к этим звукам Натаниэль давно привык и перестал замечать.

— Да?

Дверь открылась, впуская фигуру в темном балахоне и птичьей маске. Натаниэль с недоумением глянул в окно: еще светло. Завтрак уже приносили, до ужина еще далеко. Вне этого к нему никто не заходил.

— Пятый день, господин. Нужно осмотреть вас в последний раз. Если призраков болезни нет, вы сможете выйти.

Натаниэль с удивлением понял, что и правда. За работой он совершенно потерял счет времени, но был бы рад наконец-то выйти из вынужденного заточения и уединения.

— Как мои друзья? — спросил Натаниэль, снимая рубашку.

— Всё хорошо, господин.

Руки в тонких перчатках умело прощупывали его шею, осматривали грудь. Натаниэль чувствовал себя прекрасно и ежедневно уточнял, так ли всё хорошо у Делмара и Тео. Он получал неизменно положительные ответы.

После обычных проверок чумной доктор внезапно достал из маленькой принесенной сумки шприц, наполненный непрозрачной жидкостью.

— Что это? — спросил Натаниэль.

Он был готов к процедурам, хотя раньше ничего подобного не происходило. Когда-то Делмар говорил, что, если хочешь понять, насколько профессионален лекарь, просто попроси рассказать, что конкретно он делает.

— Обычная процедура, господин. После этого вы сможете выйти.

— Нет, я хочу знать, что конкретно и зачем вы собираетесь мне вкалывать.

Чумной доктор попытался что-то ответить, но ничего внятного, что только больше усилило подозрения Натаниэля. Никто не собирался показывать ему шприц, но он успел заметить, что стекло темно-синее.

— В синем стекле всегда хранят яд, — говорил когда-то Делмар. — Запомни это. Даже если забудешь, что за флакон, если он синий, точно яд. Все аптекари и лекари знают это непреложное правило.

Вряд ли пришедший чумной доктор был в курсе, о чем известно Натаниэлю. Но объяснять и не собирался. Вместо этого руки в перчатках перехватили здоровую руку Натаниэля, еще не успевшего натянуть рубашку обратно. Шприц метнулся к его предплечью.

Почти не успев сообразить, что делает, Натаниэль поднял вторую руку, вздрогнули насосики протеза, и игла царапнула по металлу и костяной детали.

Аристократов никогда не учили неблагородным дракам, но ни Тео, ни Делмар не упускали случая устроить дружескую потасовку, когда они втроем выезжали за город, где их могли видеть только верные слуги.

— Однажды эти навыки могут спасти жизнь, — подмигивал обычно Тео.

Натаниэль никогда не думал, что так оно и будет. Но сейчас, после краткой борьбы, он смог выбить протезом шприц из руки лекаря, оттолкнуть его самого, а потом и крепко приложить головой о стену. Тот отключился, съехал вниз по стене.

Натаниэль перевел дыхание и нашел взглядом шприц. Тот валялся на ковре и даже не разбился. Подхватив его, Натаниэль подумал, что настало время отыскать Делмара, а заодно и Тео.

========== 11. ==========

— Это темный час для всей империи и для наших семей.

Джессамина вежливо кивала на слова императрицы, хотя речь начинала утомлять.

— Прискорбно, что вашего брата, лорда Верлена, сейчас нет. Но я полагаю, дела можно обсуждать с вами?

— Конечно, ваше величество.

Беседа проходила в кабинете императрицы, куда Джессамину настойчиво вызвали. Настолько настойчиво, что официальное приглашение пришло вместе с парой гвардейцев. Хотя они не были конвоем — просто продолжали настаивать на срочности и важности.

Джессамина не торопилась, скрывшись в комнате и выбирая платье для визита во дворец. Не то чтобы ее так волновал внешний вид, но хотелось позлить императрицу.

Маргерита сидела в рабочем кресле, невысокая, не особенно красивая, зато с неизменно сложной прической, в затянутом корсете и с блестящим колье — кажется, слишком большим для ее тощей шеи. Вот уж кто наверняка на утренний туалет потратил больше времени, чем Джессамина.

Она стояла на ковре перед императрицей и вежливо поддерживала светский разговор, ожидая, когда же перейдут к основному. К цели, ради которой Джесамину так спешно позвали во дворец.

— После смерти моего дрожайшего супруга, с этой болезнью, поистине темные времена для империи, — повторила Маргерита. — Заводы и не приведенные в порядок дела компании, акции которой упали, могут быть тяжелой ношей.

Джессамина осторожно кивнула. Она пока не очень понимала, к чему ведет императрица.

— Да еще с вашим братом произошло несчастье. Я слышала о его руке. Поэтому готова помочь вам и разделить эту тяжелую ношу. Королевская семья купит у вас транспортную компанию.

Поначалу Джессамине показалось, она ослышалась. Потом моргнула, но выжидающее выражение лица императрицы никуда не исчезло. А вопрос будто бы повис в воздухе, словно Джессамине только и оставалось что кивнуть и избавиться от семейного дела.

Отдать его в руки короны и Маргериты.

Когда недавно Натаниэль встречался с императрицей, он сказал, что та всегда выглядит так, будто скучает. И это отражало общепринятую точку зрения, что в дела страны Маргерита особо не лезет. Сначала ими занимался муж, потом канцлер. А она просто была наследницей своего отца-императора, хорошенькая головка для короны и мать наследника престола.

Маргерита никогда не хотела большего, и всем об этом было известно.

Но сейчас, стоя перед императрицей, Джессамина увидела кое-что иное. Никогда раньше она не бывала на приеме Маргериты один на один, не имела возможности оценить. Но сейчас ей казалось, что за привычным выражением скуки скрывается нечто иное. Далекое и тщательно запрятанное.

Джессамина хорошо это знала, потому что видела подобное в лице Ангелики. Та мило улыбалась, слыла модницей и сплетницей, но за маской хорошенькой простушки прятался цепкий ум.

И сейчас в глазах Маргериты было то же выражение: хищница, которая скрывается за скукой. Которая хочет, чтобы ее недооценивали, пока она не выберет удачный момент, чтобы сожрать.

— Простите, ваше величество, — твердо сказала Джессамина, — я не готова продавать нашу