Фьёл понёсся за нею в след. Он был хорошим, резвым горящим, и нагнал её прежде, чем пара вновь успела сойтись. Молодчина Свен стал новым "горящим", игра продолжилась, а молодой охотник под руку с Хель присоединился к остальным парам, ожидавших своей очереди.
Болтая с ней в её человечьем обличье, Фьёл вёл себя развязано и, к несказанной радости девушки, сам же пытался ей понравиться. Он то и дело осыпал ей неожиданными, иногда даже нескладными, комплиментами и без перебоя нахваливал её красоту, которая - по его словам - была столь исключительна, что и близко не стояла с миловидностью любой другой девицы, что ему довелось видеть прежде. Но все его слова, как бы они ни были приятны, скатывались, не оставляя после себя и следа, точно лившаяся сквозь решето вода. Сколько бы он не продолжал, каких бы витиеватых и причудливых комплиментов он не выдумывал, ничего не могло сравниться с тем единственным искренним добрым словом, что он сказал белой кошке, воспоминание о котором Хель столь бережно хранила. Тогда, в лесу, он говорил с открытым сердцем и ничего не ждал взамен, но теперь, оказавшись среди братии других таких же девушек и других таких же парней, это же сердце лишь тактично приоткрывалось, создавая иллюзию искренности, чтобы облегчить достижение желанного.
Хель болезненно ощущала эту двуличность всем своим сердцем, но ничего не могла с этим поделать. В ответ она только кокетничала с ним, как и положено было молодой девице.
Когда снова настал их черёд убегать от другого горевшего, их разлучили. Фьёл стал новым горевшим, а бойкий усатый парень занял подле Хель его место, и точно так же как и молодой охотник, принялся нахваливать её неотразимую, человеческую красоту. Фьёл вскоре после этого снова разбил другую пару, и, возвращаясь под руку с Карой, едва ли не слово в слово повторял с ней произошедший с Хелен обмен любезностями.
Эти лживая и притворная, но неизбежная и повторявшаяся раз за разом болтавня с молодыми парнями не казалась ей чем-то необычным. Напротив, всё было точно таким, к чему Хелен давно уже успела привыкнуть. Нигде не было ни единого намёка ни на каплю откровенности, ни на толику любви.
