«Теперь к кабинету полковника. Посмотрим, что там у нас». Спроси его сейчас кто-нибудь, зачем он это делает, Сокольских не смог бы ответить. Им двигала какая-то неосознанная мотивация. Что в ней было? Да ничего конкретного, но все же нечто, на уровне интуиции, присутствовало и двигало парнем. Не понравился Сергею рассеянный взгляд Руди, когда Птица спросил его, как они будут уходить с базы. Не давала покоя странная осведомленность и подготовка старшего группы и его ближайшего помощника Макса. Все это, а также невесть кем оставленный оранжевый лоскут на болоте, профессионализм Ольги, которая тоже знала о Руди больше, чем тот говорил о себе, в совокупности создавало неясную картинку, которая напрягала своей загадочностью.

«Ну, если не будет ничего такого в этом кабинете, так и бог с ним. Посмотрю, закрою дверь и выкину ключи», – подумал он, поочередно пробуя из связки один ключ за другим.

Подошел четвертый, с длинной, замысловатой бороздкой. Замок сухо щелкнул, и Сергей потянул холодную стальную дверь на себя.

Повернул выключатель. Лампы моргнули, и четыре из десяти зажглись, освещая небольшое помещение. Стол, печатная машинка, вешалка. Окна, само собой не было, но была его имитация – небольшая ниша, в которую были вклеены фотообои с каким-то крымским пейзажем. Тут же – два цветочных горшка с высохшими, скрюченными стеблями. Еще одна дверь, тоже железная, но попроще. Сергей поразмыслил, подобрал со второй попытки подходящий ключ.

За дверью обнаружился еще один кабинет – попросторнее. Пол здесь был устлан бордовыми дорожками, стены обшиты деревом. На стене висел портрет. Изображенный на нем человек был похож на Андропова – такой же властный взгляд, очки в толстой роговой оправе. Но все же это был не он. Сергей подошел поближе и прочитал надпись снизу: «В.М. Чебриков». Нет, это имя ничего Сокольских не говорило, хотя он не особо разбирался в иерархии тогдашних глав Комитета госбезопасности.

На стене, вероятно, когда-то висела большая карта, возможно, СССР. Сейчас там было просто сиротливое пустое пятно. На креплении лежала длинная указка, да еще остались матерчатые шторки, которыми данная карта, видимо, закрывалась владельцем кабинета от чужих взглядов.

Массивный стол, обитый зеленым сукном, настольная лампа, какой-то хитрый письменный прибор из карельской березы со встроенными часами и двумя пузатыми чернильницами. Три длинных телефонных аппарата из серой, покрытой густым слоем пыли пластмассы. Стеклянная пепельница, полная пожелтевших от времени папиросных окурков. Пустая корзина для бумаг. Книжные полки, большой сейф в углу. С сейфом пришлось повозиться, прежде чем Сергей догадался вставить одновременно два ключа в обе замочные скважины и синхронно их повернуть. Мягко и беззвучно отворилась толстая дверца. Внутри было пусто.

Птица задумчиво почесал все больше раздражавшую его поросль на лице. Осмотрелся.

«Ого, кажется, деревянная обшивка стены тут что-то скрывает, вон дверная ручка торчит, так и не заметишь сразу». Дернул, панель стенки плавно отворилась.

«Блин, да это просто сортир полковничий!». За дверцей действительно оказался небольшой туалет: вполне себе гражданский унитаз со сливным бачком и фаянсовый рукомойник с зеркалом. Погремев крышкой сливного бачка, Сокольских и там ничего не обнаружил. Приподнял зачем-то зеркало – пусто.

Вернувшись в комнату, Сергей еще раз вдумчиво все осмотрел. Заглянул в шкаф, открыл ящики стола. Ничего. Разве что на стене, прямо за спинкой кресла, были видны следы засохшей крови. Видимо, на этом месте и пустил себе пулю в рот хозяин кабинета. А потом здесь подчистую все выгребли.

И все же что-то не отпускало сталкера. Некий невидимый след, аура какой-то недосказанности не позволяли ему закрыть за собой дверь и больше никогда не возвращаться сюда.

«Да что же тут такое? Вроде впустую сходил, но почему такое странное чувство?»

Он встал и обошел комнату по часовой стрелке. Приподнял ковровые дорожки. Посмотрел за портретом. Обстучал обшивку стен. Взгляд Птицы снова упал на тяжелый сейф. Сергей вернулся к нему, провел пальцами по корпусу. Потом обратил внимание, что между сейфом и стеной есть небольшая, в сантиметр, щель. Включил фонарь, посветил.

«Не разобрать ничего… а ну-ка!»

Он взял длинную указку и поскреб ею в узком проеме. Указка за что-то зацепилась, и на свет вывались покрытая плесенью картонная папка с веревочными тесемками. «Дело №…»

У Птицы гулко забилось в груди: «Вот это да! Не это ли я искал? Может, конечно, там ерунда какая-нибудь, но вдруг!» Сердце стучало так громко, что он даже испугался, что звук этот разносится по всей базе.

Дрожащими пальцами, Сергей развязал тесемки, и на стол вывалился ворох бумаг. Часть из них была безнадежно испорчена, особенно те, что лежали первыми. Безжалостная сырость добралась до них, и они слиплись в засохшую уже кашу. Аккуратно отдирая листы один от другого, Сокольских разложил все содержимое папки перед собой. Поставил на стол фонарь и в его свете принялся изучать документы.

Это были в основном отчеты о наладке какого-то технического оборудования. Попалось несколько закрытых нарядов на строительные работы. Судя по всему, график работ сильно отставал от плана, так как некто все время требовал ускорить монтаж систем и приступить к подключению. Были тут как напечатанные на машинке листы, так и рукописные. Большинство из них было испещрено загадочными индексами и аббревиатурами, смысла которых Сергей не знал. Но несколько листов оказались действительно любопытными:

Для служебного пользования. Гриф «совершенно секретно».

«Провести испытания изделия в тестовом режиме, ориентировав его на изменение погодно-климатических условий, а именно – разгон дождевых облаков в атмосфере. Если испытание пройдет успешно, повторно произвести запуск изделия 01.05.1986, исключив, таким образом, осадки над городом Киев в годовщину 1 мая».

Копия докладной записки:

«Для проведения тестового режима изделию не хватает штатных энергетических мощностей. Прошу дать разрешение на подключение к Чернобыльской АЭС через четвертый энергоблок по уже проверенной ранее схеме».

Для служебного пользования. Гриф «совершенно секретно».

«Подключение к четвертому энергоблоку разрешаем. Дату проведения эксперимента в тестовом режиме по воздействию на ионосферу назначаем на ночь 26 апреля. В силу особой секретности испытаний формально персонал ЧАЭС будет проводить остановку четвертого энергоблока по одной из регламентных программ. За этот промежуток времени вам необходимо провести весь цикл испытаний и проверить изделие на предмет соответствия заявленным при разработке функциям. Точное время подключения будет сообщено позже».

Дальше шли технические выписки, часть бумаг, разложенных на столе, была безнадежно испорчена влагой.

«Ага, вот еще что-то»:

Для служебного пользования. Гриф «совершенно секретно».

«В силу возникших в ходе эксперимента чрезвычайных обстоятельств, приказываю: проведение дальнейших работ с изделием немедленно приостановить! Весь персонал базы перевести на военное положение, командировки и отпуска временно отменить. Ждать дальнейших распоряжений».

«Так, что тут у нас еще можно разобрать? Вот, судя по датам, это более позднее»…

«Научный персонал базы необходимо эвакуировать в