– Ничего не обещаю, – попробовала отшутиться я, хотя во рту пересохло. Мне было невыносимо смотреть на королеву Айрис, ведь я могла бы ее спасти…

Но уходить было поздно.

В смерти ее лицо было спокойным. От сердитой гримасы, с которой она повернулась ко мне на аудиенции, не осталось и следа. Рана на горле была прикрыта, но я ее уже три раза видела и не забуду до конца жизни.

Похоже, это чудовищное убийство будет преследовать меня вечно. Что же это получается: единственное, что остается от нас после смерти, – это сломанное тело? А как же все, что было до этого? Как же воспоминания? Впрочем, и они однажды сотрутся, и не останется ничего.

Как бы я ни сопротивлялась, в голову лезли мысли об отце. Неужели я снова его подведу? Без ГИДРы он отойдет в квадрант без границ раньше, чем берега Тории пригреет летнее солнце. Он будет навсегда потерян для меня, а вместе с ним – и мама, ведь после папиной смерти она и видеть меня не захочет.

Что я буду помнить о нем через десять лет? Забуду ли его голос? Забуду ли, как он дразнил меня салагой, потому что я ничего не смыслю в морском деле, и как шутливо ерошил мои волосы? Вдруг в память о нем останутся лишь кровавые сцены из пещеры?

У меня затряслись руки.

– Не бойся, – прошептал Варин. Он решил, что я переживаю из-за королевы, но я, как обычно, думала только о себе. Что-то коснулось моей руки, и я вздрогнула. Это он сжал ее в своей.

Но вся эта сцена слишком сильно напоминала похороны Делоров, только теперь утешали меня. Я отстранилась, потому что не готова была доверять Варину.

После предательства Макеля я, может быть, уже никому не смогу доверять.

Услышав приглушенные голоса, мы поняли, что лазарет недалеко. Вскоре в дверях одного зала мы увидели толпу слуг и стражников. Сквозь нее протиснулся человек в сером органическом костюме.

– Это инспектор, – шепнул Варин.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что он в сером.

Я потянула Варина обратно.

– Надо подождать.

– Почему? – спросил он.

– Какой смысл за ним шпионить, когда вокруг столько народа? Так он себя не выдаст.

– Прежде чем кого-то ограбить, надо хорошенько изучить ситуацию и саму жертву, – процитировал он мои же слова.

– Верно, – кивнула я. – Подождем, пока он останется один.

– Но нельзя же ждать прямо тут. Это подозрительно.

Здесь я была с ним согласна. До сих пор нам везло, но если вечно околачиваться в коридорах, рано или поздно кто-нибудь догадается, что никакого официального поручения у нас нет.

Я огляделась по сторонам. Я могла бы передвигаться по вентиляции, но Варин туда не пролезет.

– Пойдем, – сказала я и потащила его прочь от лазарета, попутно дергая все дверные ручки по обе стороны коридора.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Запирают только те двери, за которыми хранят что-нибудь ценное. А я ищу… – как раз в этот момент одна из дверей распахнулась, – ага!

Варин просунул голову в темное помещение.

– Ты ищешь чулан?

По счастью, комната оказалась довольно просторной. Здесь я смогу дышать свободно.

– Заходи, – сказала я, подталкивая его в спину. – Здесь и подождем.

В чулане повсюду стояли швабры и чистящие средства. Запах хлорки бил в нос и разъедал глаза. Я уселась на пол и подтянула колени к груди. Больно не было – рану почти залечил органический костюм. Я запрокинула голову назад, на полку, а Варин закрыл дверь и пристроился рядом.

– Ты вымоталась, – заметил он. – Поспи.

Я покачала головой. Усталость тяжелым одеялом легла на мои плечи, но мне было не до сна. Надо было найти преступника – или преступников – и спасти королев. Иначе ГИДРа мне не светит.

– А что, если мы так и не разоблачим убийцу? – спросила я, разглядывая в полумраке его безупречные черты. – Что, если тебе не дадут ГИДРу?

Что, если наши усилия ни к чему не приведут и мы уйдем с пустыми руками? И это далеко не худшее, что могло случиться. Вдруг кто-нибудь поймет, что мы не агенты торианской королевы? Вдруг мы попадем в лапы Макеля и его подручных? Тогда живыми нам отсюда точно не уйти. А вдруг нас поймает инспектор и будет ставить над нами страшные опыты?

– Мы обязательно выйдем на след убийцы, – твердо сказал Варин. – Я в этом не сомневаюсь.

– Нет, ты на это надеешься, – всплеснула я руками. – А надежда – это пустое слово. Ничего у нас не выйдет!

– Ну да, – сказал он, уставившись в пол.

Всевышние королевы! Киралия, нельзя ли помягче?

– Слушай… – Я взяла его под руку. – Я не то хотела сказать.

– Ты всегда говоришь, что думаешь, – возразил он, поднимая на меня глаза.

Я вспомнила, сколько колкостей успела ему наговорить. Неужели я это нарочно? Отчасти – да. Похоже, я неосознанно отталкивала Варина, чтобы он не смог причинить мне боль. Или, наоборот, чтобы его защитить. Я не хотела, чтобы он страдал из-за меня, как папа и Макель. Не хотела потерять и его.

Нужно быть с ним посдержаннее, решила я. Вести себя, как эонийка. Но чем дольше я глядела в его бледные глаза, тем хуже владела собой.

– Прости, я ужасный человек, – грустно улыбнулась я, позвякивая подвесками на браслете.

Он нахмурился.

– Киралия, ты не ужасный человек. Ты… – Он запнулся, и в голове у меня пронеслись тысячи слов, одно хуже другого. – Ты просто независимая.

Этого я не ожидала.

– Независимая?

– Ты себя в обиду не дашь. – Он отвел глаза. Я продолжала держать его под руку. Он украдкой взглянул на меня и продолжил: – И неудивительно. Ты семь лет работала на Макеля, но все это время, по сути, была одна. Ему нет до тебя дела. Еще ты винишь себя за тот несчастный случай с отцом…

– Да я его чуть не угробила!

– Слушай, человек ты неплохой, – сказал он, – но как же ты упиваешься звуком собственного голоса.

– Хорошо, продолжай, – махнула я. – Тебе слово.

– Я не шучу, – сказал он, поворачиваясь ко мне всем телом. – Тебе нужно простить себя. Все мы ошибаемся, но надо двигаться дальше.

– Нет. Сначала я должна все исправить.

– И как ты это сделаешь?

Я прикусила губу. Пора признаться, что я хочу попросить для отца ГИДРу.

– Не знаю, – сказала я вместо этого. – Но сидеть сложа руки я не могу. Я хочу исправить свои ошибки и начать жизнь с чистого листа.

Как можно дальше от Макеля и старых привычек.

Он нежно взял меня за руку, и у меня перехватило дыхание. На этот раз я не отстранилась. От его прикосновения по телу пробежала дрожь. Как же оно отличалось от прикосновений Макеля! Какие же разные Варин и Макель! Варин не использовал меня, не играл в игры, не пытался вылепить из меня чудовище. И хотя мы оба были в перчатках, это прикосновение значило больше, чем все, что я испытала за последние семь лет.

В глазах защипало, к горлу подступил ком.

– Так и будет, – мягко сказал он.

Я судорожно вздохнула и спросила:

– А как же ты? Что ты будешь делать, если у нас ничего не выйдет?

Он запрокинул голову и устремил взгляд вверх.

– Постараюсь не тратить впустую отведенное мне время.

Что бы ни случилось, я не допущу, чтобы он провел эти годы в одиночестве.