— Ещё не лучше, — Ингольв закатил глаза.
— Да ты даже не представляешь себе, насколько сильная вот эта девочка, — великан указал взглядом на Асвейг. — Ты думаешь, что знаешь её, но это совсем не так. И я просто недоумеваю, как она не убила тебя до сих пор за твои выходки. Даже твой покровитель не сможет тебя спасти, если ты разгневаешь её достаточно. Так что в следующий раз советую подумать, когда начнёшь распускать руки.
Асвейг приложила ладонь к пылающей щеке. И откуда он только узнал? Неужто Рагна ему когда рассказала? Она-то, может, и догадалась обо всём. Тоже с двойным дном девица. Лейви непонимающе сощурился, вперившись в побратима, а Змей только головой покачал.
— Мы разберёмся между собой уж без твоего любопытного носа, — заметно ярясь, оскалился викинг.
— Разбирайтесь-разбирайтесь. Дело молодое, — Эльдьярн ответил ему угрожающей улыбкой. — Только не удивляйся, когда я твою бесстыжую рожу спалю до костей, если посчитаю, что ты перегнул палку.
— Так, давайте закончим на этом, — Лейви аж вперёд наклонился, готовясь в случае чего держать Ингольва. — Уже понятно, кто кому что спалит.
— Спасибо тебе, Эльдьярн, — посчитала нужным вмешаться Асвейг, — но я и сама решу, как мне Ингольву на обиды отвечать, коли они ещё будут.
Великан только фыркнул, недовольный тем, что его заботой пренебрегли. Да только та забота уж очень сомнительная да опасная. Кто знает, в какой миг он решит, будто Ингольва пора проучить. Вовсе не хотелось нести на душе груз за его увечья. Или второй раз вытаскивать из мира мёртвых. Чем больше она познавала свои силы и знакомилась с гальдром, который открывал перед ней новые возможности, тем меньше хотелось к ним прибегать.
Не слишком довольные прошедшим разговором, все понемногу улеглись спать. Первым в дозоре остался Блефиди. Он сел под толстой сосной, расположившись между её выступающих из земли корней, и застыл, неподвижно глядя перед собой. Асвейг почти уже задремала, когда заметила, как шевелятся его губы. Будто он беззвучно обращался к кому-то. Мельком окинув всех спящих взглядом, ромей расстегнул плащ и, развязав тесьму, оттянул ворот, пытаясь рассмотреть уже подзажившие рубцы от зубов того морского гада. Он осторожно провёл по ним пальцами. После очертил тёмную татуировку на шее и прислонился затылком к сосне. С его губ сорвался тяжкий вздох. Как бы беззаботно он ни выглядел после того, как рана перестала воспаляться, а что-то его беспокоило.
Асвейг медленно перевернулась на другой бок и, перестав невольно наблюдать за Змеем, тут же уснула. И, странное дело, во сне её постепенно накрыло чувство, что лежанка начала вдруг кружиться. Сначала медленно, затем всё быстрее. Захотелось открыть глаза, но как будто чья-то ладонь легла на них, не позволяя разомкнуть веки. Постепенно поднялось внутри только недавно оставившая в покое тошнота. Нутро так и рвалось наизнанку. Асвейг дёрнулась встать, но упала плашмя на пыльную, истёртую сотнями подошв землю. Откашлялась, ощущая, как дурнота наконец отступает, и встала на четвереньки, пытаясь всё же осмотреться. Но мелкий песок засыпал глаза и теперь кололся при попытке открыть их. Едва протерев лицо ладонью, Асвейг села и всё же огляделась. Внутри ёкнуло: она снова оказалась в междумирье, в этом бесцветном застекленевшем месте, которое, кажется, рассыпется, если до чего-нибудь дотронуться. И как теперь отсюда выбираться? Ведь Рагны рядом нет. Или это просто сон, отголоски того, что накрепко засело в душу? Тогда хотелось бы поскорее пробудиться, понять, что снова находишься в Мидгарде, вокруг живой лес, живые люди, а всё это осталось далеко в прошлом.
Асвейг встала, отряхиваясь от мучнисто-белой пыли. Показалось, над невысоким, поросшим неподвижной травой бугром, виднеется верхушка то ли арки, то ли врат. Откуда бы им здесь взяться? Может, это и есть выход отсюда? Делать нечего, пришлось идти, иначе от стояния на месте вышло бы, пожалуй, совсем мало толку. Асвейг обошла холм, вытягивая шею и пытаясь ещё издалека понять, что же это такое, не мираж ли. Оказалось, и правда врата, чуть приоткрытые и пропускающие в щель поток нестерпимо яркого света. Взявшись за круглую кованую ручку одной из створок, возле дверей стояла низенькая, уже скрюченная прожитыми годами женщина. Другой рукой она опиралась на посох, который чем-то походил на тот, что часто приходилось видеть у Рунвид. Голову её плотно облегала суконная расшитая цветным узором шапка, а плечи покрывала накидка, что почти стелилась по земле.
Женщина медленно повернулась к Асвейг, которая остановилась в нерешительности, не зная, стоит ли вообще приближаться к незнакомке, окинула её взглядом и вдруг поманила к себе рукой. Ничего не сказала. Только коснулось слуха будто бы тихое пение, горловое, вибрирующее. К нему захотелось прислушаться и понять, о чём эта песня. Женщина приоткрыла створку и ушла. А звук её голоса так и остался здесь, заполняя всё вокруг, как воздух. Может быть, даже вместо него.
Асвейг ещё немного постояла, раздумывая, остаться на месте или всё же пойти следом. Может быть, она выйдет туда, куда нужно? Да только Рагна не рассказывала, что в междумирье бывают какие-то проводники, способные помочь. А может, просто к слову не пришлось. Да и разве во сне может случиться что-то совсем плохое… Асвейг вздохнула и пошла за незнакомкой.
Только оказалось, что по другую сторону врат совсем не так светло. Наоборот — мрак и пахнущая деревом духота натопленного жилища. Почудилось, Асвейг на миг ослепла, но после глаза начали привыкать к потёмкам. Первым проступил из них слабо горящий очаг, который освещал небольшую часть пола, покрытого шкурами. Стены здесь были наклонными, тоже обтянутыми шкурами, по виду оленьими. Сучковатые шесты, что, видно, и были основой жилья, сходились вверху, оставляя только небольшое отверстие, через которое выходил дым. Не может быть, — пронеслось в голове. Асвейг снова повертела головой, окончательно убеждаясь, что очутилась, похоже, в саамской веже.
— Не топчись на месте, проходи к огню, — будто вороной выпорхнула из полутьмы недавняя незнакомка. — Не съем я тебя.
Она сама прошла к очагу и опустилась перед ним прямо на шкуры. Вытянула руки, почти касаясь пламени: они оказались не слишком старыми, как можно было подумать сначала.
— Кто ты? — Асвейг всё же села напротив, отгородившись от неё огнём и стеной разогретого воздуха.
— Ты знаешь, кто я, — женщина наконец подняла голову так, что свет охватил её лицо, скуластое, будто рубленое. Чуть раскосые глаза тут
