Отмычкой я открыл обезьяний домик. На наше счастье, приматы, нахватавшись от людей скверных привычек, предпочитали ночевать под крышей. Дверь слегка скрипнула. Держа в одной руке фонарь, а в другой пистолет с глушителем, я заглянул к нашим предкам:
– Порядок… Сонное царство.
Но как оказалось – ошибся. Едва я отошел от двери за мешками, темный комок метнулся из наружной части вольера на волю. Обезьяна сбила с ног Берра и пропала в темноте. Я только выругался. Прошляпили, упустили…
– На улице спал. На свежем воздухе… – Берр потрогал кровенившую царапину на щеке. – Что делать будем? Их ведь поутру пересчитать могут…
Дрянная обезьянка поставила план подполья под удар. Я пробежался лучом по клетке. Яркий овал натыкался на ведра, банановую кожуру и тряпки. В одном из углов вольера обнаружился большой деревянный ящик. Под крышкой нашлись несколько ярко раскрашенных мячиков, кольца.
Открыв вентиль баллона, я поочередно стал подносить его к мордам спящих приматов. Тем временем Берр, осматривая площадку, искал беглянку.
– Вон она… Далеко не ушла…
– Да для нас разницы нет… Все одно в клетку ее теперь не заманишь…
– Это точно.
Игра поставила мне свои условия и ждала ответного хода. Мяч на моей стороне… Ну ничего. Попробуем надуть сторожей. Что жалеть чужое? Я взмахнул ножом, отрезая обезьяний хвост, и прижал его крышкой ящика. Со стороны должно было показаться, что одна из обезьян, наигравшись, забралась в ящик и там уснула.
– Глупо, конечно, – согласился со мной Берр, – но может сработать.
Весь план покушения попахивал авантюрой, и тут малая прибавка авантюризма ничего не могла испортить. Распаковав мешок, я вытащил шкуру орангутана. С помощью Берра, хоть и немного повозившись с ней, я наконец натянул ее на себя. О чем только думали эти про-граммеры? Тут больше подошла бы шкура гориллы.
Берр, словно прочитав мои мысли, покачал головой, а потом не сдержался, хихикнул:
– Красавец… Верный друг Тарзана. Вооружен и очень опасен.
Чуть попрыгав, я забросил автомат за спину и на четвереньках прошелся по вольеру.
– Похоже?
– Похоже, только вот на что – не знаю, – честно ответил Берр. – Макака с автоматом – это сюрреализм какой-то…
Насколько я в данный момент знал созданную игроделами легенду Берра, большая часть его жизни прошла в городе. Он работал и грузчиком, и типографским рабочим. То есть видеть-то обезьян ему приходилось, но запоминать, как они двигаются, ему в голову не приходило. Как, собственно, и мне самому.
– Я всегда считал, что они больше по веткам прыгают. И автоматов с собой не носят. Главное отличие мартышки от человека – отсутствие автомата!
Я пожал плечами. Ствол калашникова поднялся и опустился.
– Светает…
Пока мы возились, ночь подошла к концу.
– Удачи нам, – сказал Берр.
Я в ответ кивнул. Мы почти беззвучно соприкоснулись ладонями, желая друг другу удачи, и напарник вышел из клетки. Закрыв замок, Берр дошел до задней стены, и я услышал, как он поднялся на плоскую крышу вольера. Вдоль всей крыши по периметру протянулся невысокий бортик. За ним тот и залег, прикрывшись накидкой.
Оставалось ждать. Течение событий теперь от нас не зависело, но мы были готовы ко многим неожиданностям.
* * *Ждать рассвета было скучно, и я трижды хлопнул в ладоши – надо же быть в курсе того, что творится вокруг.
* * *Отражение, глянувшее на меня из оконного стекла, поставило все на свои места. Итак, я снова Президент Ригондо. За стеклом – ночь и какой-то двор. Там же отражается еще чья-то физиономия. Память президента услужливо подсказывает фамилию. Генерал Сортана выглядел бледноватым, но спокойным. Я не стал радовать его теплым обращением и после очень сухого приветствия поинтересовался:
– Что нового вы успели узнать? Вытянувшись, генерал доложил:
– Если вы помните, несколько дней назад силы Министерства Безопасности сорвали конференцию одной из нелегальных организаций террористического толка…
– Если вы имеете в виду Общество, то потрудитесь так его и называть. Я не смазливая журналисточка. Давайте по делу. Четко. Жестко. Правдиво…
– Да, мой президент, именно Общество Защиты Демократии Насилием. Я подал подробную докладную записку…
– Я читал ее. Новости. Меня интересуют новости. Сегодня, надеюсь, вы также не сидели без дела?
Я хорошо видел складывающуюся в стране политическую обстановку. Понимал, что по ряду не зависящих от меня причин ситуация выходит из-под контроля и все попытки как-то положительно повлиять на нее не приводят к заметным изменениям в нужную сторону. Надеясь услышать что-то новое, что-то такое, что позволит вернуть ситуации управляемость привычными методами, я смотрел на сеньора Сортану.
– Нам стало известно, что недовольные организовали так называемый Народный Оппозиционный Фронт. Шесть организаций и единая программа.
Что же он все говорит, да недоговаривает? Клещами из него тянуть? Сдерживая злое нетерпение, я прошелся по кабинету. Генерал провожал меня взглядом.
– Какова программа? Цели? Задачи?
Он замялся. Понятно… Сейчас начнет либо врать, либо изворачиваться. Менять его пора…
– Сведения третьей категории достоверности? Не перепроверенные?
Он не стал изворачиваться. Кивнул. По правилам – я же их сам и устанавливал – такие сведения не подлежали разглашению до проверки, но другой информации у него, похоже, на данный момент не имелось.
– Да, – вдруг зло сказал сеньор Сортана. – Неподтвержденные. Пока не подтвержденные, но ведь правда и не нуждается в подтверждении?
Тут он был прав. Я догадывался, чего добиваются бунтовщики, так что развития событий следовало ждать в русле их деклараций о смене режима, социализме и демократии. А злился генерал на себя. Что хорошо. Приободренный моим молчанием, генерал продолжил:
– Точных сведений пока действительно нет, однако по ряду косвенных признаков речь идет в конечном счете ни больше ни меньше как о национальном вооруженном восстании.
Я не выразил удивления. И министр понял меня правильно. Что ж. Политической интуиции ему не занимать.
– Что это за признаки?
– За последние несколько дней нами перехвачены три катера, груженные оружием. Внутри страны участились случаи захвата армейских складов и полицейских постов боевыми группами. Берут оружие, снаряжение…
Вот это действительно скверно.
– Получается, мы их еще и вооружаем за государственный счет?
– Мы противостоим этому.
– Хорошо. Что нового стало известно о покушавшихся?
– Это группа Общества. Численность группы устанавливается. Руководитель некто Масгер.
– Странное имя. Иностранец?
– Это не имя. Это кличка.
Я, не стараясь скрыть раздражения, сказал:
– В вашем распоряжении весь сыскной аппарат двух министерств, а вы кормите меня кличками, не в состоянии установить подлинных имен виновников!
– Нет, мой президент! Мы знаем, кто это. Под этой кличкой действует некто Бен Аслани. Это действительно иностранец. Не то курд, не то араб.
– Кличка?
– Да. Но даже ее хватило нам, чтобы проследить историю человека, ее носившего. Обретающий имя
