Глава четырнадцатая

Стражи традиций

В Севуре казнили Ри Яркое Знамя. Она была правой рукой Рыжего Оглена, великого таувина, основателя ордена. И даже он, ее лучший друг, честный и праведный, не попросил у короля о снисхождении. Ибо Ри нарушила традиции таувинов, выступив против закона. А в Едином королевстве нет ничего важнее правил, установленных Шестерыми, ибо, если их нарушить, воцарится хаос и придут шаутты.

Мильвио прижался лбом ко лбу огромного льва, затем сделал несколько шагов назад, сказав что-то. Зверь повернулся к Дэйту, и тот поклонился, точно перед ним был герцог.

Несколько мгновений д’эр вин’ем изучал человека, а потом благосклонно кивнул, отвечая вежливостью на вежливость. Он подпрыгнул, поднимая ветер, сухую листву и пригибая к земле ветки колючего падуба. На секунду закрыл собой солнце, улетая на запад.

Спутники смотрели, как лев скрывается в ущелье, и Дэйт подумал о том, что сохранит память об этом создании до самой смерти. Несколько дней ему повезло находиться рядом с самой настоящей сказкой.

— Жалеете, сиор? — спросил Мильвио.

— Что он улетел? Если честно, то радуюсь. — Видя, как южанин приподнял бровь, пояснил: — Мой род беден, и мне повезло, что когда-то давным-давно, когда я еще был мальчиком, я попал на обучение к мастеру оружия, который учил и других знатных детей. В том числе и Кивела да Монтага, сына герцога. Мы дружили, пока оставались юными, а после я стал служить ему. Благодаря этому дела моей семьи упрочились, а я сделался достаточно значимым человеком в Шаруде, вхожим в совет и в кабинеты владетеля. Получил право охранять его и семью. Я человек герцога, Мильвио, и обязан просчитывать наперед, решать, что удобно для Кивела да Монтага, что выгодно, как ему спасти государство от врагов. И в голову конечно же лезут мысли об использовании д’эр вин’ема. Что было бы, если бы он согласился помочь нам? А его племя? Сколько их? Можно ли посадить на спины львов лучников? И обстреливать армию с высоты? Можно ли напасть на лагерь врагов? Залететь в крепость и открыть ворота? Спасти герцога, если во дворец придут шаутты и единственным способом будет возможность улететь? Я обязан предполагать подобное. Мой долг выполнять то, чего от меня ждет владетель. И я очень рад, что теперь мне не надо размышлять о возможностях, которые могли бы предоставить нам эти существа, если бы мы заключили союз.

— Что же. Тогда не зря я отдал ему рог, — хмыкнул Мильвио. — Теперь их нельзя вызвать.

— Не зря. — Дэйт повел плечами. — Мы доберемся до обжитых мест за час, может, раньше. Если все будет хорошо, то застанем герцога в Скалзе, это его зимний лагерь до начала весенней кампании.

Они спешили по тропе через долину, где на желтых склонах, увенчанных высокими белыми вершинами, бродили овцы, и пастушьи собаки вставали с увядшей травы, отряхивали росу с шерсти и провожали их настороженными взглядами.

— Твой друг доволен? Что получил назад ребенка, похищенного шауттами?

— Будет довольна. — Мильвио улыбнулся.

— Женщина? Это ей ты отдал девочку в Нимаде?

— Нет. Она сейчас далеко, на другом конце мира, но рано или поздно я встречусь с ней и расскажу.

Обойдя горный склон, спутники увидели город, протянувшийся по долине в форме молодого полумесяца. Центральная часть его была защищена крепостными стенами, но большинство районов выстроились вдоль горной реки. Удивительно широкой, с большими заводями, появившимися благодаря череде плотин. На холмах вокруг находились четыре бастиона, защищающие тракты. Еще выше, на отвесной скале — старый замок с собственным гарнизоном.

В центре Скалзя высился утес, и даже с такого расстояния было видно ослепительно-белую статую крылатого льва. Теперь-то Дэйт знал, что скульптор, пускай и жил в одну эпоху с существами, дружившими с великими волшебниками, создал д’эр вин’ема, мало похожего на реального. Мильвио показал вниз:

— Пересечем пастбище и сразу выйдем на тракт.

Они перелезли через ограду, по лугу с землей твердой и холодной от ночных заморозков выбрались к дороге.

— Ты убил шаутта.

— Сожалею, сиор, но я не убил его. Всего лишь разрушил оболочку, лишив возможности нам навредить. Тела мэлгов гораздо слабее удерживают в себе демонов, в отличие от тел человеческих. Достаточно серьезной раны, чтобы шаутт вытек из него, но, если бы мы промедлили, уверен, через минуту он бы занял новое тело. Мэлгов там было предостаточно.

— Хм… я не знал о таком.

— Наверное, вы и не поняли, почему д’эр вин’ем унес вас с такой поспешностью, оставив меня одного. Если бы у шаутта получилось вас убить и он забрал ваше тело, справиться с ним мне было бы гораздо сложнее. А так его лишили этой возможности.

— Он использовал магию. Молнии. Я помню старые сказки Шаруда о том, что, когда Тион спасал Арилу и Нейси из Калав-им-тарка, шаутты атаковали его молниями.

— Все знают легенды, сиор. У нас в Треттини они тоже очень популярны. Прекрасная история любви из прошлого, жаль, что закончилась она довольно грустно.

— Молния, Мильвио. Он швырнул в тебя молнией.

Южанин рассмеялся:

— Нет.

— Что нет?

— Ответ на ваш вопрос. Нет. Я не Тион. И не волшебник. И не знаю, как у меня получилось. Штука, которой он в меня кинул, возможно, и была похожа на молнию, но я воспринял ее как брошенный нож, и мне повезло отбить его мечом, пускай я и ослеп на несколько мгновений.

— Во вспышке я видел веер.

Мильвио снова рассмеялся:

— Простите, сиор, но вы просто вспомнили сказку, и глаза подвели вас. — Он дружелюбно протянул клинок, извлеченный из ножен. — Вот, пожалуйста. Убедитесь сами. Это Фэнико, мой меч, добрый клинок, который верно служит мне долгие годы. И он никак не похож на веер великого волшебника из сказки. Если вы найдете способ, как превратить его