– Спрашиваешь...

   – Тогда погнали!

   Мы добежали до конца коридора и заглянули в приоткрытую дверь. Я прямо-таки изнывала от любопытства. Страсть до чего хотелось узнать, каким Бронзовый Бог бывает в ярости. Наверное, это тоже что-то… божественное, как и все остальное, что он делает, конечно. Но от увиденной картинки в ярость, как это ни странно, впала сама. Ибо капитан Деррик А. Тайрон стоял посреди комнаты отдыха ко мне спиной, но я отчетливо видела холеные женские ручки, обившиеся вокруг бронзовой шеи. Но больше всего меня задело даже не это, а то, с какой собственнической самоуверенностью накрашенные ноготки этих самых ручек перебирали рыжие пряди моего – моего! – Бога.

   – А что здесь происходит? – поинтересовалась я с такой холодностью в голосе, что ей позавидовала бы сама Снежная Королева.

   Рик рывком обернулся. Причем хозяйка холеных ручек, которые мной тут же были переименованы в цепкие, смогла удержаться, поэтому теперь я имела возможность любоваться на шикарную задницу в обтягивающем шелковом комбинезончике, полностью обнаженную спину с хрупкой цепочкой позвонков и виноватое выражение лица Бронзового Бога.

   Вина-то меня и добила. Лучше бы он был в ярости, честное слово…

   Виски заломило от совершенно невыносимой боли, а в глазах потемнело.

   – Твою же мать, – простонал у меня за спиной тихим голосом Харди. Очень тихим, очень испуганным голосом. И тут же добавил:

– Гилберт, мля, чего ты рот раскрыл? На выход!

   Мимо меня смазанной тенью промелькнул тот самый дежурный, который осмелился покинуть свой пост, но я даже не посмотрела в его сторону. Воздух в комнате наэлектризовался так, что у меня волосы на загривке зашевелились, по коже пробежался озноб. А я все не могла глаз отвести от беззащитной обнаженной спины в обрамлении шелковой одежки.

   Кажется, кто-то что-то сказал. Кажется, Рик. Однако я, честно говоря, не поняла ни слова, лишь зарычала довольно – прости, Господи! Зарычала! – когда у женщины, висевшей на Бронзовом Боге, от ужаса расширились глаза, и она отступила в сторону, осторожно попятившись.

   Спереди комбинезончик тоже мало что прикрывал, и я непроизвольно облизнулась, глядя на тонкую шейку и почти слыша, как участился пульс у моей жертвы.

   Рик снова что-то прорычал.

   – Иди к черту, – посоветовала я и плавно шагнула вбок, закрывая собою выход из комнаты отдыха. Кое-кто в шелковом костюмчике, кажется, вознамерился повторить подвиг Гилберта и навострил лыжи… Ну уж нет! Я с тобой еще не закончила.

   – Лучше не двигайся, – из самых лучших побуждений предупредила девицу. – Хуже будет.

   Она завизжала, и… и это было как маленький оргазм. Клянусь! От ужаса, наполнившего ее голос, мне стало хорошо даже физически, я рванула вперед, испытывая непреодолимую потребность ощутить этот звук на вкус, почувствовать его солоноватую привлекательность на языке, но сделать успела всего несколько шагов, после чего огромный монстр, метнувшись поперек пути, рыжим смерчем впечатал меня в стену.

   Я услышала, как затрещали мои кости, и застонала от боли.

   – Прости, прости! – тут же донеслось из середины этого смерча, и я полоснула на голос ногтями, злая, обиженная, раздосадованная донельзя.

   – Уведи отсюда эту дуру! – снова прорычал удерживающий меня монстр.

   Ах, он еще и обзываться? Убью. Я дернулась, сильно, почти вывернувшись из стального захвата.

   – Хар-р-рди!

   Я услышала звук удара, и визг, так будораживший мою кровь, тут же прекратился.

   – Если спросят, я скажу, что это ты ее приложил.

   – Вон пошел! – зашипел монстр, вновь фиксируя мои конечности, а я от злобы и бессилия взвыла и вцепилась зубами во что-то теплое, мягкое, божественное на вкус.

   – Что ж ты творишь... – в голосе бешеный восторг и счастливое урчание довольного зверя, – р-ревнивая моя.

   – Убью, – согласилась я и клацнула зубами в сантиметре от рыжей шкуры.

   Он рассмеялся. Развернул меня. Распластал по стене, вжавшись в спину твердым как камень телом, и вцепился зубами в то место, где шея соединяется с плечом. Так хор-рошо. У меня глаза закатились, а ноги затряслись, как у столетней старухи. Еще один укус в районе верхнего позвонка, и я заскулила, прогибаясь, подставляясь под эту животную ласку, наслаждаясь одобрительными нотками в ворчании моего зверя.

   Никакой прелюдии и нежных ласк, поцелуев, разжигающих воображение пошлых словечек и комментариев. Были жесткий контроль и яростное проникновение. Резкие выпады, от которых мне было почти больно. Дикая, ни на что не похожая страсть.

   И я тонула в этом водовороте, захлебывалась в собственных криках, просила остановиться и тут же умоляла ни за что в жизни не прекращать эти сводящие меня с ума движения. Мы, кажется, перемещались, испытав на прочность все поверхности в комнате отдыха.

   – Сакшаси атта… атта ихиро…– Твоя, только твоя, – покорно соглашалась я, на интуитивном уровне чувствуя значение непонятных слов.

   – Посмотр-ри на меня, Кошка!

   С трудом разлепила веки. Точно перемещались… В комнате полумрак, но я отчетливо видела, что лежу на полу под восхитительно тяжелым монстром. Красивый, как древний языческий бог. Огромные миндалевидные глаза, оскал хищного рта. Лицо человека – почти человека, а тело хищника. Сфинкс. Демон, который в другое время привел бы меня в ужас, но…

   Не отводя взгляда, подняла руку и погладила влажную от пота мощную шею, напряженную, как струна… нет, как пружина спускового крючка. Прикоснулась к кровоточащим отметинам от моих зубов (клыков?) и услышала тихий шепот, голос, полный облегчения и счастья:

   – Ты видишь меня.

   – Рик.

   Пружина сорвалась. Или же ее сорвала я, неосмотрительно назвав своего монстра по имени. Мне было без разницы. Я полностью в нем растворилась. Без остатка.

   Мой монстр.

   Мой Бронзовый Бог.

   Мой Деррик А. Тайрон.

   Только мой!

   – Только твой, моя ревнивая кошечка. Навсегда... Ару та ракшас, атта ихиро. Ару…

   – Та ракшаси… – выдыхаю, выкрикиваю, выстанываю я перед тем, как провалиться в вечность. – Та-а-а!..

   – Ты как?

   Произнесенные хриплым голосом Рика, все еще немного рычащим, хищным, эти слова обожгли не хуже выплеснутого на обнаженное тело кипятка. Отзвуки прогремевшей страсти шевельнулись во мне теплой волной, и я вздрогнула.

   Сколько мы здесь?.. Минуту? Час? Вечность?

   – Не знаю, – просипела простуженно.

   Открыла глаза.

   Мы по-прежнему лежали на полу – не самом чистом, если уж на то пошло, но меня это волновало мало, – голые, потные, тяжело дышащие и все еще возбужденные. По крайней мере я...

   Скосила глаза на Рика. Не-а. Не только я. Довольно хмыкнула.

   – Кош-ш-шка! – прошипел,