– И наконец… – заговорил Цайянь, но Хэсина больше его не слушала. Она вспомнила, как они сидели рядом, и он помогал ей выводить штрихи, положив ладонь на ее руку.

«Ты всегда делаешь ошибку в слоге «ши». Ты немного не доводишь кончик третьего штриха, когда закругляешь его над первым».

Это воспоминание перешло в другое: вот она сидит в тронном зале и сначала удивляется, а потом огорчается, увидев, что Цайяню удалось идеально написать ее имя на указах.

Письмо выпало из ее руки. Цвета, формы, линии – все слилось перед ее глазами в одно пятно, словно она смотрела на мир сквозь водопад. Кто-то ударился ей в спину, и Хэсине понадобилась целая секунда, чтобы понять, что происходит, и сделать шаг в сторону.

Мимо нее пробежал паж с позолоченным подносом в руках. Цайянь взял в руки лежавший на нем предмет и поднял его над головой.

– Все ли узнают эту вещь?

Пальцы Цайяня сжимали шпильку из белого нефрита с летящим журавлем на верхушке, которая не так давно исчезла в кармане Ся Чжуна.

Хоть бы это был просто сон. Пятка Хэсины соскользнула с платформы. Ей удалось восстановить равновесие, но вернуть свое самоощущение было гораздо сложнее. Затуманенным взглядом она посмотрела на горожан, стоящих внизу, и придворных, сидящих на верхних рядах. Пожалуйста, пусть все это окажется сном. В кошмарах у нее оставалась возможность убежать. Она могла бы спрыгнуть с этого узенького моста, а в следующий момент проснуться, с криком подскочив на кровати. Но сейчас она оказалась в ловушке. На ее спине выступили холодные капельки пота.

– Я помню ее, – сказал один из министров. – Эта шпилька – подарок ее отца.

– Да, на ее первые именины, – добавил другой.

– А когда вы в последний раз видели эту шпильку в волосах королевы? – спросил Цайянь.

– В этом… – Министры начали переглядываться. – В этом мы не уверены.

Цайянь перевел взгляд на Мин-эр.

– Королева в последнее время не надевала эту шпильку, – пробормотала она. – В последний раз я видела ее четыре месяца назад.

Четыре месяца? Нет, это было месяц назад, самое большое…

– Эта шпилька была найдена в покоях одной куртизанки. – Цайянь повернулся к залу и поднял шпильку так, чтобы все могли разглядеть. – В покоях куртизанки по имени Серебряный Ирис – той самой пророчицы, которую сожгли во время беспорядков.

Зал разразился выкриками. Один из пажей постучал посохом по полу, требуя тишины, но вопросы продолжали звучать, и один из них – громче всех остальных:

– Зачем королеве понадобилась пророчица?

Не ответив, Цайянь вызвал следующую свидетельницу – стража темницы.

– Не получали ли вы в последнее время странных приказов от королевы? – спросил он.

– Дайте подумать… Она просила нас найти заключенного с прутом.

– Когда?

– Где-то около четырех месяцев назад.

– Был ли такой заключенный найден?

– Да, был. У заключенного из камеры 315, который отбывал срок за ограбление купца, действительно нашли прут.

Цайянь отпустил свидетельницу и обернулся к придворным, сидевшим на верхних рядах.

– Министр Ся, теперь вы можете подойти к трибуне.

Море шелковых ханьфу расступилось, чтобы дать Ся Чжуну пройти. Хэсина смотрела, как он ступает на мост.

– Как многие из вас, должно быть, заметили, – начал министр, – представитель королевы оказался довольно-таки искусен. Дело в том, что она осознанно выбрала его среди лучших студентов и поместила в темницу, а потом обманом заставила меня назначить этого юношу своим представителем, воспользовавшись моей преданностью философии всеобщего равенства, высказанной в «Постулатах».

Шпилька не убедила Хэсину. Мин-эр тоже. Но теперь Хэсина окончательно поверила в происходящее.

Цайянь сговорился с Ся Чжуном.

Осознание ударило Хэсину, как пальцы ударяют по струнам цитры. Все ее существо зазвенело. Она вздрогнула, почувствовав, как костный мозг возвращается в ее позвоночник, вены снова наполняются кровью, а сердце, кипящее новой яростью, занимает свое место в груди.

– Вы забыли, – проговорила она сквозь зубы, – что мы с вами связаны и пойдем ко дну вместе.

Утони со мной, Ся Чжун. Она сорвала с себя пояс, вспорола шов и высыпала письма, которые он отправлял в Кендию. Пять, десять, двадцать листков, кружась, полетели вниз, к ногам горожан, остальные опустились на мост.

Пажи поспешили раздать письма придворным, сидевшим на верхних рядах. Бумага хрустела, словно тонкие ветки, ломавшиеся под чьими-то ногами.

Хэсина подняла над головой письмо, которое оставила себе.

– Ся Чжун, как вы объясните эту переписку?

Паж поднес министру одно из писем, и он склонился над бумагой. Сжав зубы, Хэсина вонзила взгляд в его лысую голову.

Наконец, он поднял на нее глаза.

– Ваше Высочество, – проговорил Ся Чжун. – Хотя отныне мне, пожалуй, стоит обращаться к вам «Ваше Бесчестие».

Придворные в верхних рядах вскрыли последнее письмо, и воцарилась тишина.

Хэсина взглянула на письмо, которое держала в руке, и ее сердце забилось медленнее. Открывая его, она не была уверена, чего именно боится – она вшила их в пояс неделю назад, но…

Этого не могло быть.

Раньше на письмах не был указан адресат. Теперь там стояло имя Хэсины.

Раньше на письмах не был указан отправитель. Теперь там стояло имя Серебряной.

Письмо в руке Хэсины задрожало. Слова, находившиеся между подписями, расплывались перед ее глазами.

Но ей не обязательно было их читать.

На Хэсину посыпался град обвинений. Злобные выкрики окружили ее, как стая волков. Они набросились на нее, оставшуюся без защиты, и начали разрывать ее плоть своими когтями и зубами.

– Сообщница саранчи!

– Предательница!

– Смерть от тысячи порезов!

– Уведите ее, – приказал Цайянь, и стражи схватили Хэсину за руки.

– Я признаюсь, что разговаривала с пророчицей! – крикнула она, пока ее тащили вниз по ступеням. В зале поднялся гам. Один из стражей закрыл ей рот рукой, но тут же отдернул ее, когда она его укусила. – Но я никогда не признаюсь в измене! Разговаривать с другим человеком – это не…

Хэсине заткнули рот. Ее вытолкнули за дверь, створки которой распахнулись вовнутрь, словно оконные ставни, и заслонили от нее весь зал. Она видела лишь несколько ступеней, на одной из которых стоял Цайянь.

Она хотела, чтобы он посмотрел ей вслед. После того, как он предал ее, он мог дать ей хотя бы это. Но он просто отвернулся и стал подниматься на платформу. В следующий миг он исчез из ее поля зрения.

Хэсину втолкнули в камеру, и она упала на пол. Двери за ее спиной с лязгом захлопнулись.

Она села и невидящим взглядом посмотрела сквозь решетку. Ее заключили в обычную темницу, а не в тяньлао, хотя преступник, совершивший измену такого уровня, должен был оказаться именно там. Она так и не удосужилась расчистить ту часть подземелий после взрыва, и Цайянь, видимо, тоже. Его первый и единственный просчет.

Она прислонилась к стене и прижала к себе колени, как будто надеясь, что если она станет занимать не так много места, все