– Что это?

– Ах! – отмахнулась я. – Всего лишь немного денег на черный день. – Маску я на всякий случай не упомянула.

– В этом доме своих денег и касаться не думай, Анна. Я дам тебе все, что нужно. И даже больше.

Милое лицо Мари приняло решительное выражение, и завитые спиралью темные локоны энергично качались, когда она тащила остальные вещи. Туфли, шелковые чулки, ленты и подвязки, нижние платья из тончайших тканей, расшитые корсеты – я даже не знала, что примерять в первую очередь. Вещи выглядели так, словно попали сюда прямиком из какого-то высокобюджетного костюмного фильма. Особенно усыпанные жемчугом туфли. Они были мне чуточку велики, но Мари просто отрезала от какой-то шали два кусочка бархата и вложила их в туфли так, что те стали как раз по ноге.

В швейной мастерской мне укоротили платье для сегодняшнего вечернего приема – ту самую бело-розовую мечту, – и после того как я его надела, Минетта, камеристка Мари, уложила мне волосы. Мари, чья прическа уже была готова, наблюдала, поудобнее устроившись в кресле. Минетта, жизнерадостная толстушка лет тридцати, была, по словам Мари, лучшей куафершей Парижа, возможно, даже искуснее той, что причесывала саму королеву. Услышав об этом, я тут же попыталась разузнать об отношениях Мари с королевой.

– Сесиль обмолвилась, что вы с ее величеством дружны, – сказала я, пока Минетта раскаленными железными щипцами для завивки накручивала мне мелкие кудряшки.

– О да, она моя лучшая подруга! Мы с ней неразлучны.

– А правда, что королева не особо жалует кардинала?

– Они действительно в ссоре. Он никогда ее не любил, с самого начала. – Внезапно Мари хихикнула. – Кстати, зовут королеву так же, как тебя, – Анна. И она удивительная красавица. На самом деле ты на нее даже немного похожа. Хотя она, конечно, постарше, ей двадцать четыре года, ну, почти мне ровесница.

– А почему кардинал ее терпеть не может?

Многозначительно взглянув на Минетту, Мари приложила палец к губам. Она дождалась, когда камеристка объявила свое произведение законченным и вышла из комнаты, а потом приглушенным голосом сказала:

– Знаешь, не нужно обсуждать наши тайны в присутствии прислуги.

– Разве у королевы есть тайна?

Мари кивнула.

– К сожалению, поведать ее тебе я не могу, иначе это будет уже не тайна.

– А ты и не должна мне ничего говорить, – великодушно произнесла я, хотя просто сгорала от желания узнать, что же это за тайна.

– Главное, ее никогда не должен узнать Ришелье, – объяснила Мари, – иначе королеве будет грозить смертельная опасность.

Теперь я действительно умирала от любопытства, напряженно пытаясь сообразить, как выудить из Мари побольше информации. Но она, вскочив, сказала, что хочет наконец показать мне дом. Я послушно осмотрела многочисленные комнаты и коридоры на всех четырех этажах, стараясь хотя бы приблизительно запомнить, что где находится.

А затем наконец настало время званого вечера. Постепенно стали прибывать гости, группками растекаясь по большой гостиной. Слуги обносили всех напитками. Комнату освещало множество свечей, а обещанный Мари струнный квартет создавал ненавязчивый музыкальный фон.

Все походило на вчерашний вечер у маркизы, хотя несколько отличий все-таки было: в то время как у маркизы собирались в основном интеллектуалы всех возрастов, на вечеринку у Мари явилась преимущественно золотая молодежь, сплошь богато одетые дамы и господа от двадцати до тридцати, которые не только выглядели снобами, но и вели себя соответственно. Для них одно было важно: людей посмотреть и себя показать, ну и поразвлечься на славу.

Мари всучила мне бокал с вином, а затем повела от одной группы к другой, представляя как свою компаньонку. То в одном, то в другом высокомерном взгляде угадывался легкий интерес, но, кроме нескольких ничего не значащих приветствий, мне ничего не перепало. Вероятно, я выглядела слишком пресно. В платье в розовую и белую полоску и с мелкими кудряшками я походила на послушную младшую сестру, которую в десять часов следовало отослать в постель. По сравнению со мной все остальные присутствующие здесь дамы туго затянутыми корсетами, откровенными декольте и обильным макияжем напоминали кинозвезд на вручении премии «Оскар». Но самой красивой и волнующей из всех однозначно была Мари, и для этого ей даже не требовалось много косметики. Бархатное платье насыщенного красного цвета с глубоким вырезом подчеркивало ее безупречный цвет лица и сияющие глаза. Длинные волосы не вились детскими кудряшками, как мои, а спадали на плечи пышными локонами.

Внезапно меня накрыло волной уныния. Против Мари шансов у меня не было. Она вмиг пленит Себастьяно. Таковы все мужчины, и Себастьяно наверняка не исключение. Его подсознанию не хватит времени оживить прежние чувства, ведь он потеряет голову при виде Мари.

Я словно вызвала его силой мысли, потому что именно в эту секунду он вошел в зал. У меня опять перехватило дыхание. Из-за этого я поперхнулась вином, не успев проглотить. Закашлявшись, я хватала ртом воздух, теряя драгоценные секунды, потому что в это время ничего не могла предпринять и только пялилась, как загипнотизированная овца.

Камзол Себастьяно был такого же яркого красного цвета, как и платье Мари, так что оба они выделялись в толпе присутствующих, словно два парных драгоценных украшения. В этом совпадении заключалась такая символическая сила, что я невольно тихонько вскрикнула от ужаса, когда он действительно направился прямо к ней, а она в это же время пошла ему навстречу. Они притягивали друг друга, как два магнита. Остановившись перед ней, он галантно поцеловал ей руку, а она, закинув голову, заливисто рассмеялась, когда он сказал что-то остроумное. Он сиял, глядя на нее, я видела, как на весь зал сверкнула его белозубая улыбка.

Потерял волю. Господи! Я так и знала!

Я и сама не заметила, как пришла в движение. Словно кто-то вел меня к ним за веревочки, как марионетку. Я не слышала больше ни гула голосов, ни пиликанья струнного квартета, только стук собственных каблуков, отбивавший слиш-ком-позд-но-слиш-ком-позд-но-слиш-ком-позд-но. Ощущая себя каким-то гибридом Алисы в Стране Чудес и Сумасшедшего Шляпника, я пошла быстрее. Слишком быстро. Чуть-чуть не дойдя до обоих, я поскользнулась на до блеска натертом инкрустированном паркете и шлепнулась плашмя. Точно так же, как на рыночной площади, – буквально бросилась под ноги Себастьяно. Но на этот раз с одним существенным отличием. При падении бокал с вином, выпав из моей руки, полетел в его сторону. Молниеносным движением он поймал его прямо в воздухе. Однако содержимое бокала последовало закону Мерфи (а также закону Ньютона) – остаток вина выплеснулся на его изысканный красный камзол.

– О боже! – воскликнула Мари.

Себастьяно тоже что-то произнес (мне послышалось что-то вроде «вот дерьмо-то»), но его слова потонули в испуганном вскрике Мари. Кто-то сразу же помог мне встать на