Я слышал громкие всхлипы и стоны ужаса в зале.
— В кабинете помчицы были найдены пузырьки с колдовским зельем в общем количестве двухсот тридцати семи. Каждая была подписана датой и именем. Детским именем.
Мне тяжело давались последние слова.
— И это только малая часть тех преступлений, что совершила обвиняемая. В деле имеются также свидетельства родителей, у которых были похищены дети, указывающие на то, что обвиняемая находилась в этот момент в непосредственной близи от места преступления.
Я сел и нетвердой рукой налил себе стакан воды. Отец Бульвайс тут же кинулся в атаку. Он поставил под сомнением мои слова, указал на отсутствие прямых улик и не постеснялся назвать странным поведение свидетелей, которые отказались свидетельствовать.
— Обвинения надуманны и смехотворны. Давайте начнем по порядку. Помчица Малко действительно была знакома с семейством Картуа и была у них в гостях в тот роковой день, когда пропала их дочь. Но помилуйте, она покинула их дом одна, и тому есть свидетельства. Что же касается злосчастной куклы, так еще надо подумать, кто и когда нанес странное вещество на куклу. Возможно, главный свидетель обвинения, госпожа Хризштайн, которая вела себя более чем необычно? Обвинения в том, что помчица Малко может быть причастна к так называемому ограблению церкви, вообще вызывают сомнения. Уважаемая женщина, занимающаяся благотворительностью, и вдруг такая глупость! В ее доме не были найдены похищенные вещи и письмо епископа, о котором изволил упомянуть мой оппонент. Да полноте вам, я уверен, что письмо давно уничтожено, чтобы скрыть тот факт, что господин Тиффано ослушался приказа.
Я вцепился в карандаш так, что сломал его. Досадливо отложил в сторону две половинки и искоса бросил взгляд на Лидию. На ее лице была написана откровенная скука, она прикрыла ладонью рот и зевнула. Хладнокровная зараза!
— Вероломно вломившись в поместье госпожи Малко, господин инквизитор испугал маленьких сирот, которым благородная помчица дала приют в своем доме. И теперь он имеет наглость заявлять, что спас несчастных. А то, что случилось с дочерью госпожи Малко, бедным больным ребенком, вообще выходит за всякие рамки. Господин инквизитор убил девочку, якобы чтобы спасти девицу Хризштайн. Но помилуйте, как ребенок может угрожать жизни взрослой здоровой девицы? Да, тело бедной Янки было изуродовано страшной болезнью, но она вовсе не была чудовищем. Ее даже похоронить не смогли, сожгли, словно собаку, так господин Тиффано торопился уничтожить следы собственного чудовищного преступления.
Ну хватит! Я резко поднялся и заявил:
— Отец Бульвайс, вы так красочно все объясняете, но может ваша подзащитная сама соизволит дать объяснения? Зачем суду ваши свидетельства с чужих слов, если можно послушать первоисточник.
Защитник явно удивился, он был уверен, что я не посмею вызвать благородную помчицу для дачи показаний.
— Вы хотите вызвать для дачи показаний госпожу Малко?
— У вас несколько подзащитных? Естественно, я хочу вызвать помчицу Малко!
Колдунья с высоко поднятой головой прошествовала за стойку. После прибытия в город высоких церковников ее перевели из монастырских застенков в муниципальную тюрьму, где устроили со всеми удобствами. Ее внешний вид был безупречен: благородная красавица, несправедливо обвиненная, но стоически переносящая трудности и великодушно прощающая презренным их слабости.
Я глубоко вздохнул и кинулся в атаку:
— Госпожа Малко, назовите свой возраст.
Отец Бульвайс тут же взвился.
— Я протестую, ваша честь! Спрашивать женщину, благородную помчицу о возрасте…
Я опередил судью:
— Я всего лишь устанавливаю личность обвиняемой. У меня вдруг возникли сомнения…
Я неторопливо вернулся к столу и взял засвидетельствованную выписку из архивных записей:
— Согласно городским архивам, которые по странному стечению обстоятельств не сгорели, в отличие от церковного схрона, вы родились в 890 году от Великого Акта. — Я сделал паузу, давая возможность присутствующим подсчитать в уме возраст помчицы, и процитировал:
"В 890 году от Великого Акта в церкви святого заступника Тимофея города Кльечи приняла освящение Этна Христович, дочь Карла Христович и Кармелии Христович". Ведь это же ваша девичья фамилия? Получается, вам сейчас 58 лет…
Лицо колдуньи окаменело. Она вскинула голову и холодно заявила:
— В моей семье женщины отличаются не только красотой, но умением сохранять ее до самой старости. Следить за собой — это разве преступление?
— Нет, конечно. Но объясните мне тогда следующее. Янка Малко, ваша дочь, согласно все тем же архивным данным, родилась в 915 году. Сколько же ей было лет? Получается, что 33 года. Совсем не ребенок, как нам тут пытался доказать ваш защитник…
Глаза помчицы яростно сверкнули, она ухитрилась даже пустить слезу.
— Да как вы смеете! Моя девочка тяжело болела, поэтому выглядела совсем ребенком. Это наследственное! Я заботилась о ней, отдавая последние силы…
— Хорошая забота у вас получается. Заперли ее в подвале, без света, привязанную, словно животное!
— Ей нельзя было выходить на улицу. Солнечные лучи причиняли ей страшные страдания!
— А детей, что были заперты в подвале, вы наверное привели, чтобы ей было не так одиноко, да?
— Это все наглая ложь! Я заботилась о бедных сиротах, им негде было ночевать. А в подвал их согнали ваши люди! Вы и эта ненормальная девица!
— Даже так?.. — протянул я, раздумывая. Похоже, пора вызывать Лидию. — Но ведь это вы насильно удерживали у себя девицу Хризштайн и ее подопечную, двенадцатилетнюю девочку из сиротского приюта.
— Неправда, — яростно парировала помчица. — Это вы ворвались ко мне в поместье, схватили моих слуг, угрожали мне. Убили мою дочь! А теперь имеете наглость приписывать мне такие страшные преступления… — И колдунья разрыдалась так правдоподобно, что не знай я всего, я бы поверил в искренность ее горя.
— Довольно, господин инквизитор! Ваша честь, он запугивает мою подзащитную, доводит ее до слез! Все улики, якобы найденные в поместье госпожи Малко, чудесным образом сгорели. Почему так случилось? Может потому, что никаких улик вовсе не было? Как не было украденного письма и ограбления церкви? Какую еще хитроумную ложь готов придумать мой коллега, за которого мне, право, стыдно!..
Судья несколько отстраненно наблюдал за нашей перепалкой, лишь слегка прищурив глаза. Потом вздохнул:
— Я думаю, можно закончить с опросом обвиняемой, господин Тиффано. У вас есть еще доказательства или свидетельства?
Отступать больше некуда. У меня ничего не оставалось.
— Да, ваша честь, я хочу вызвать свидетеля обвинения, госпожу Хризштайн.
Защитник тут выступил с протестом:
— Ваша честь, протестую. Свидетельства этой девицы вряд ли можно назвать надежными!
Судья внимательно посмотрел на рыжего здоровяка и сказал:
— Позвольте мне, отец Бульвайс,
