– Ваше величество? – повернулся ко мне один из стражников.
Я по привычке посмотрела на брата, но обращались не к нему. Ко мне.
Я стала королевой.
Слишком долго мечты, что я лелеяла в душе – вырвать королевство из-под гнета Сканды, взойти на трон без крови, уберечь Налини, – казались саженцами недосягаемого будущего. Теперь же они пустили корни и расцвели. Чтобы вернуть страну, мне не понадобилась армия. Мне не пришлось загадывать желание. Нужно было только прийти и быть честной.
Я наконец обрела голос:
– Отведите его в темницу и пришлите лекаря.
– Я твой брат! – взревел Сканда. – И ты убьешь меня?
Я склонила голову, глядя на зверя, с которым делила кровь.
– Я не собираюсь тебя убивать.
Он расслабился:
– Тогда…
– Я собираюсь тебя затмить, – тихо добавила я. – Я втопчу твое имя в пыль не погребальным костром, а своею властью. Я подарю тебе судьбу похуже смерти, братец. Я сотру саму память о тебе.
Его увели, и я поймала пристальный взгляд заплаканной Налини.
– Ты знаешь, что он мертв. Зачем лекарь?
Я опустилась на колени рядом с ней и потянулась к застежке ожерелья. Стоило его снять, и нерастраченное желание ярко вспыхнуло. Я закрыла глаза, вспоминая Алаку и волшебных птиц, исчезающих во тьме.
– Так ты загадаешь желание? – спросила Каувери.
За ее спиной бурная река плескалась алмазами капель в ослепительно-серую высь. И в этом единстве неба и моря, где зарождался новый день с неизменным солнцем, переменчивой луной и звездами, полными тайн… именно там сливались магия и надежда. Я выбрала иной вид храбрости. Выбрала будущее, которое надо заслужить, а не потребовать.
– Нет.
Я едва не произнесла желание за Налини, уверенная, что знаю его. Но отныне я больше не собиралась решать за других. Она заслужила этот шанс и право выбора. Глядя на Налини, я вспоминала Аашу. Жизнь, которой она жаждала. Выбор, которого ее лишили. Я накрыла сияющее желание рукой и вложила его в ладонь Налини.
– Держи. Думаю, оно всегда предназначалось тебе.
– Что это, Гаури?
Свет озарил ее лицо, скользнул по невидящим глазам Арджуна.
– Новое начало.
46
Выявляя ложь
Викрам
Изумрудная змея сжала руку Викрама. Поморщившись, он погладил драгоценную подругу по голове.
– Хватит, Биджу. Ты доказала свою точку зрения.
Биджу расслабилась, щелкнула раздвоенным алмазным языком перед его носом и скользнула ему на плечи. Затем грациозно перебросила хвост с одного на другое, прикусила кончик и застыла. Утренний свет отразился от чешуи.
Когда не приходилось распознавать ложь, Биджу предпочитала существовать в виде роскошной нити сверкающих изумрудов с чешуйчатым узором. Иногда она прикидывалась сапфирами. Порой – рубинами. Но больше всего любила зеленый цвет. На прошлой неделе Викрам назвал ее «чрезвычайно предсказуемой», и она тут же обвила и крепко сжала его руку. Такой вот способ сказать: «Врешь».
Каждое утро Викрам начинал со лжи. И изо дня в день ложь эта не менялась. Он замирал перед зеркалом и говорил:
– Сегодня она готова.
И каждый раз Биджу усиливала хватку, убивая надежду.
Сегодня, как и предыдущие два оборота луны, было не исключение.
Вернувшись из Алаки, Викрам думал, что утолил свою жажду чуда, но что-то все еще не давало ему покоя. Он выглянул в окно. Утро едва коснулось Уджиджайна, половину города укрывали тени. Как только затрезвонят городские колокола, потянется бесконечная вереница заседаний. Рутина успокаивала Викрама. Встречи, исследования, споры. То, что после стольких лет к его голосу наконец-то прислушиваются. Он обрел цель и место в мире. Даже полюбил жаловаться на ломоту в ногах и головные боли, но понимал, что новизна ощущений скоро схлынет.
Викрам направился в зверинец, но не успел сделать и пяти шагов по коридору, как за спиной раздался голос:
– Ваше величество!
Обращались к нему, хотя дошло до Викрама не сразу. Он до сих пор не привык к новому титулу. Веское «Император» всякий раз оседало на языке приторной тяжестью.
Он остановился, позволяя придворному его догнать.
– Могу ли я пройтись в вашей тени, ваше величество?
«Прежде ты от нее уклонялся».
– Разумеется. – Викрам приглашающе взмахнул рукой, и придворный зашагал рядом.
– Для меня было честью услышать вашу речь на недавней ассамблее.
«О, так ты слушал? Прошу прощения, что не понял. Меня сбила с толку запрокинутая голова и стекающие изо рта слюни».
– Благодарю за интерес.
– Жаль, прежде у нас не было возможности внимать вашей мудрости.
– Возможностей у вас было не счесть.
Кровь отхлынула от лица придворного.
– Простите, ваше величество, я не хотел напоминать о… невежестве и безответственности совета в прошлом.
«Ты сам из их числа».
– Но вы же видели, ваше величество, как изменилось все в день вашего возвращения. Вы поразили всех и каждого. Они трепетали.
– Ожидаемая реакция на диковинные сокровища Иномирья.
Два полнолуния назад Викрам явился в Уджиджайн, да прямиком на заседание совета, не имея ничего, кроме зачарованного пергамента в руке и Биджу на шее. Как он и желал, всякий, взглянувший на документ, осознавал потенциал Викрама, но внезапно проявился и полезный побочный эффект – заодно они увидели потенциал и в себе. Викрам поведал о своем путешествии по Иномирью, продемонстрировал способности Биджу. Мало-помалу отношение к нему изменилось. Одни советники считали, что именно странствия по Иномирью помогли ему прийти к власти и отринуть роль марионетки. Другие свято верили, что просто наконец-то сумели разглядеть «незаурядный ум» принца.
– Полагаю, вы правы, ваше величество, – сказал придворный. – Однако… я верю, что они бы прозрели и без магии. Я читал ваши отчеты в прошлом, и вы всегда предлагали весьма творческие решения.
Викрам пригляделся к нему повнимательней.
– Как тебя зовут?
– Чандреш.
– И кто же ты?
Чандреш задумался над ответом.
– До возвращения вашего величества я был болваном высочайшего происхождения. Я придворный, который спит на большинстве сборищ. А также придворный, который все подмечает, ибо внимательно читает записи после собраний.
– Занятно, – усмехнулся Викрам. – Было бы любопытно поговорить с тобой после встречи. Или, скорее, после дремы.
– Почту за честь, ваше величество.
Чандреш поклонился и свернул в другой коридор. Викрам проводил его взглядом, чувствуя, как зарождается в груди робкое счастье. Возможно, он на пути к созданию альянсов внутри империи. Привыкнув к дарам Куберы, он все еще учился ориентироваться в политике. В королевстве по-прежнему шептались об Иномирных играх, на целый месяц поглотивших принца, но в основном то были слухи. Большинство верило, что он вернулся в ашрам и подверг себя строжайшей аскезе, прежде чем взойти на престол. Только советники (шесть человек, половина из которых – старцы, укрытые тенью смерти, а другая половина – столь искусные лжецы, что им не верят даже жены) видели проявление магии. И только их слово имело вес. Едва завоевав их преданность – точнее, напугав их, – Викрам более не видел необходимости впечатлять людей
