Он обладал редчайшим даром, встречающимся раз в несколько сотен лет — метаморфизмом. Мог принимать облик абсолютно любого человека.

— Стой! — Они всё-таки окликнули его, однако без капли подозрения. — Тут сейчас парень пробежал, высокий такой, светловолосый, в чёрном плаще. Не видел его?

— Насмехаетесь, молодой человек? Я уже одиннадцать лет как вообще ничего не вижу. — Вполне убедительно притворяясь слепым, «возмутился» он. — Не дадите ли старику пару медянок на подаяние?..

Смачно ругнувшись, офицер отвернулся и пошёл догонять остальных, проигнорировав нищего.

— Какая жадная нынче молодёжь пошла. — Ядовито посетовал поэт, довольно ухмыляясь.

Эту часть города Байрат знал уже неплохо, и до снятой им комнаты оставалось всего ничего пути. Недолго думая, он пошёл наиболее коротким, который шёл через сеть таких же мелких, узких переулков. Здесь, среди грязи и нечистот, жили бедняки. Остальные старались обходить неблагополучный район стороной, но Байр всегда к вопросу собственной безопасности относился, мягко говоря, халатно. Снова изменив облик, чтобы идти быстрее, поэт шагал лёгкой походочкой, насвистывая какую-т незамысловатую «прилипчивую» песенку, словно не бегал от стражи и словно не замечая потрясающей отвратительности этих воняющих, загаженных уродливых улиц, толп нищих, приглядывающихся к его скромной персоне ватаг. Он с головой погрузился в размышления, и потому вздрогнул, услышав нечеловеческий рёв раненного животного, и инстинктивно поспешил на звук. Прямо за углом какой-то ободранный косматый бродяга пытался зарезать кошку, едва не истекая слюной.

Байрата передёрнуло от отвращения: он уже не раз слышал, что нагрянувший голод заставил людей вырезать почти всех кошек и собак в городах, но ни разу ещё не видел такого воочию и искренне ненавидел издевательства над животными. Потому, толком даже не задумываясь над своими действиями, парень заклинанием отправил нищего в глубокую спячку и склонился над зарезанной кошкой.

Та была ещё жива, хотя и потеряла много крови. Красивое пятнистое животное выглядело жутко в алой лужице.

Мельком осмотрев рану, поэт понял, что тут нужно зелье, а так он может только на время остановить кровь. Снова увеличив спрятанный плащ до нормальных размеров, Байр завернул в него кошку и, поколебавшись, положил рядом с нищим мешочек с остатками монет.

Казалось, всего несколько метров, и вот открывается вид на прекрасную, ухоженную улицу, мощёную гравием, где и находилась его съёмная комната. Светлая, просторная, неплохо обставленная, она была очень даже удобна, и в то же время в ней находилось всё, что могло бы только понадобиться неравнодушному к науке и знаниям магу: забитые книгами шкапы, много пергамента, перьев и чернил на столе, колбы, пробы различных жидкостей и смесей, пучки трав, ингредиенты для зелий, отвары и прочее. Как и полагается всякой холостяцкой комнате, тут царил беспорядок, но не слишком ужасающий.

Аккуратно положив на стол находящееся в стазисе животное, парень принялся методично обыскивать собственные запасы, то и дело что-то бормоча, пока не извлёк какой-то флакончик с зелёной жидкостью, несколько миллилитров которой стоили баснословных денег. Окропив ею рану кошки, маг что-то прошептал и внимательно пронаблюдал за тем, как эта рана затягивается прямо на глазах. Удовлетворённо прицыкнув и повздыхав над почти опустевшим зельем, Байр закупорил и спрятал флакончик, и хотел было уйти за ужином, как вдруг заметил на ауре кошки — почти серой, как у большинства животных — странный разноцветный узелок. Это путанное переплетение непонятно откуда взявшихся у животного разных силовых линий походило на набухшую гнойную болячку. Он, прекрасно разбирающийся в аурах, такое видел впервые, и сперва даже не поверил своим глазам.

«Что это вообще?» — озадаченно подумал парень, внимательно разглядывая диковинку и напряжённо хмурясь.

Руки так и чесались перерыть все имеющиеся справочники по нужной теме, однако после краткой, но кровавой внутренней борьбы Байр решил сначала всё-таки пойти поесть: война войной, а обед по расписанию.

Когда он вернулся — обнаружил, что кошка каким-то невероятным образом сбросила стазис, и просто спокойно уснула.

«Чёрт, да это ведь невозможно… — озадаченно хмурился парень, переложив животное со стола на кровать. — Для сбрасывания стазиса нужен разум и магия… тааак, ещё немного, и я поверю в сказки про оборотней. Надо разобраться».

Однако поиски ответов в книгах, коих у молодого человека было очень много, оказались бесплодными: ничего похожего на этот случай он так и не встретил. Была только сказка о королеве-основательнице ористинской династии, которая якобы умела превращаться в кошку, но, естественно, он обратил на эту историю «для детей» мало внимания. Попытки осторожно «развязать» энергетический узел привели только к тому, что тот слегка ослабел, но не распался.

Подумав и решив, что с этим можно разобраться и завтра, поэт немного покопался в каких-то документах, вдумчиво вчитываясь в них и что-то черкая, после чего, утомлённо зевнув и потушив свечу, спокойно лёг спать, не подозревая, какой «весёлой» будет эта вроде бы спокойная ночь.