Голос был вкрадчивым и волнующим. И повелительным одновременно. Я покорно уронила под ноги шубку, потянула вверх свитер. Он только отслеживал мои движения руками.

— Все, Арина, совсем все. Белья у тебя тут тоже нет. Порву… уже р-р-рву… Ар-рина, — то ли урчал, то ли рычал он, осыпая жесткими короткими поцелуями мое лицо, шею и плечи.

— Не, не… — неожиданно вспыхнули свечи, которые он перед этим искал. Мы замерли… Потом Ярослав придушено прошипел: — Ну, погоди, скотина полосатая, я с тобой разберусь.

Я почти теряла сознание от всего этого. Но послушно стаскивала трусики, дрожащими руками расстегивала лифчик, потрясенно шаря глазами вокруг. Этот бред, несуразица, что он нес… это окружающее нас пространство — белые ковры, тяжелые занавеси, позолота, напольные канделябры разной высоты, свечной отблеск в зеркалах, огромная кровать под резным балдахином… Что это было, откуда?

— Потом, все потом. Ззавтра … или после… завтра. Ах, ты… забыл. Ты примешь его у меня, Арина? Это важно. Сейчас… вот.

Он протягивал мне ожерелье — то самое, красное. Или не совсем то. Это было полупрозрачным, камни мягко переливались малиновыми огнями в свете свечей, лежа на его ладони. Я подставила шею, он застегнул его, не попадая в застежку и нервничая.

— Давай я.

— Нельзя. Должен я.

Наконец, камни опускаются на шею, а я, уже зная что последует за этим, втягиваю в ноздри его запах… Вдыхаю, цепляясь за напряженные плечи и узнавая его заново. Принюхиваюсь, как собака, дышу глубоко и часто. Это воспринимается сейчас нормально, правильно. Есть дикое желание не только вдыхать этот упоительный аромат — запах моего мужчины, но и впитать его в себя, вжимаясь, втираясь в него. Он кружит голову, сносит все барьеры, выстроенные мной между нами, делает не важным все за пределами нашего общего пространства. Я жадно пробираюсь под одежду, ближе к его телу, ближе к аромату, который очаровал, окончательно покорил и привязал меня…

Свечи притухают, устанавливается полумрак…

Я узнала потом все про ту полосатую скотину… Следующим вечером, жадно поглощая принесенную нам пищу, Ярослав делился со мной своими проблемами:

— Твоя мама сказала, что тебе нравятся коты — барсы там, рыси, пумы… А он сопротивлялся, там было вообще что-то невнятное. Пришлось настаивать… вот в чем причина конфликта. В конце концов, получился амурский тигр. На это он со скрипом согласился… скотина. Но продолжает мотать мне нервы. Это, похоже, для него развлечение. Как можно было назвать это второй сущностью — я не понимаю. Оно совершенно самостоятельно, не желает немедленно выполнять приказы. Но нужно отдать ему должное — в ответственный момент не ерепенится.

У них были проблемы со стеной, Арина. Стена между государствами — она невидима. Есть проходы, контролируемые с обеих сторон. За этой стеной штука недружелюбная и очень опасная — потом расскажу подробнее. А стена, как и страна — весьма масштабная, надо сказать. Так вот — на поддержку этой стены, границы то есть, тратили свой жизненный ресурс владельцы приграничных феодов. Отдавали годы жизни, она пила их через родовые земли. Именно они и являлись сердцевиной заговора — король не тянул свои обязанности.

Кутаясь в простынь, я замерла.

— Ярослав… где он? Что ты с ним сделал?

— Арина, там адекватный мужик — все сам понял. Семья у него, опять же. Если жена не выживет, детей что — в детдом? Хотя этот придурок и угробил кучу народу, но в свое время тоже не отдал приказ на мое уничтожение. Они сейчас с семьей у нас на Земле, в доме… в одном доме. Там все условия, пусть адаптируются… И мне тоже, сама понимаешь, было мало удовольствия тогда… А что бы ты сама с ним сделала, если он — ко всему, еще и угрожал Славке?

— Убила бы.

— Вот и я… Это называется — в состоянии аффекта… Жаль его жену… тогда я не думал о ней. Это следовало сделать ему до того, как он попытался манипулировать своим королем. И не важно, что им двигало — он совершил страшную ошибку, за которую расплатились они вдвоем. В любом случае, я устранил угрозу своей семье в его лице и не жалею об этом.

Я и сам понимаю, что тут абсолютная королевская власть — диктатура, самодержавие, они очень зависят от меня, очень… И это касается не только границы. Такая власть развращает, внушает вседозволенность. Этого нужно избегать и я постараюсь не перегибать палку, если только кто-то не вякнет против тебя. А они уже не станут, Аринка, — он хохотнул довольно, отставляя в сторону очередную пустую тару, — ты вернула им их реликвию, только с этим украшением наследуется та самая сила королевского рода, направленная на служение стране. Я же только развиваю эти способности и это очень трудно. Но наши дети…

— Яросла-ав, они тут ненавидят меня, какие дети? Здесь все чужое, зачем ты сюда вообще… из-за чего? Я не понимаю — чего вдруг, зачем все это?

— Я видел, как ты тогда смотрела на королевский замок… И кроме него, тут есть на что посмотреть, поверь мне. Ты еще не видела столицу. Продолжительность жизни, опять же. Пришли… повинились… обещали… А когда узрели ожерелье и узнали, что тебе его передала сама Королева… Это как завещание, как передача малого трона из рук в руки. Они сейчас не против тебя, а очень даже «за».

Кстати — та девочка понравилась Артемару. Я способствую этому браку, хотя там и разница в статусе. Парень сейчас возле меня и далеко пойдет.

— Как ты разговариваешь с ними? Здесь же другой язык.

— С этим тоже трудности. У них есть способ вложить знание языка в голову, но вот речевой аппарат… тут сложнее. Эти их напевы, придыхания — это ужасно. Поэтому я пока говорю с жестким русским акцентом. Главное, что понимаю их, а они понимают меня. Все? Ты поела, радость моя?

— А скотина, что за скотина…? — оттягивала я неизбежное. Вот кто тянул меня за язык? Зачем я тогда про трое суток? Это же их мальчуковые заморочки…. Да я почти уверена