И получить свое.
Люди Расиста будто управлялись телепатией. В один миг часть их сорвалась с позиций и приступила к осмотру техники. Причем не только перевернутого танка, но и всей прочей, сгоревшей и разбитой. Мародерствуют грамотно, стараясь ничего не упустить. Где-то могут остаться неразорвавшиеся боеприпасы, где-то дефицитными запчастями разживутся. У стронгов на такое рука набитая, им нередко доводится обшаривать поля сражений.
Расист, высунувшись из соседнего люка, с нескрываемой досадой произнес:
– Танк сейчас поставим, проверим, но уже могу сказать, что нам он пригодится.
– Ты что, не рад этому?
– Да как бы тебе сказать… С одной стороны, танк стоящий. Не старье, следили за ним как надо. Можно неплохо загнать в нормальный стаб, можно самим применение найти. Разберемся. Но я так понимаю, ты сейчас свое получишь и в темпе свалишь?
– А какой смысл мне задерживаться? Или ты по мне скучать собираешься?
– Не так чтобы очень. Понимаешь, такие, как ты, на дороге не валяются. И раз ты до сих пор жив, ты, получается, вдвойне интересный кадр.
– Завербовать размечтался?
– Колхоз – дело, конечно, добровольное. Но если надо, я могу быть хитрым и убедительным. Допустим, если тебе на уши присесть на несколько дней, может, что-нибудь и выгорит. У тебя, Карат, глаза волчьи, выдают они тебя… с потрохами выдают. Можешь из себя теленка изображать перед кем угодно, но передо мной номер не выгорит. Не знаю, куда ты там податься собираешься, но от себя тебе не сбежать. Ты, Карат, хищник, а не травоядное. Может, и не лев, но и не хорек. Допустим, волк. Как тебе волк звучит? Норма? Нам, стронгам, волчары всегда нужны. Да они везде тут в цене. Но у нас приподнимешься быстрее, не последним человеком станешь. Стронги – это всегда и везде почет и уважение. И возможности интересные. Неправы те, кто говорит, что у нас нет своей организации. Есть она, просто так получается, что без центра. Мы в этом близки к институтским или килдингам, у них тоже сети далеко раскинуты, а рыбака при сетях не видать. Ты можешь перебраться на север или юг, и стронги местные станут держать тебя за своего. Мы – сила. Я не знаю, какие и с кем у тебя терки, но с тем же Бироном вопрос решим четко и быстро. Он только рад будет, в его интересах не затягивать время, когда с нами дело имеет. У нас ведь самые отмороженные психи собираются, в том числе элитные бойцы, много чего умеющие и много на что готовые. Ты часто видел, чтобы народ вот так под самым Пеклом ходил? Вразвалочку, походкой матроса в порту, не оглядываясь на каждом шагу. А у нас это – обычное дело. Я вот уже третий раз вижу такую броню. – Расист похлопал по крышке люка. – Мы этим хламом всех барыг заваливаем, а расходов на добыче почти нет, сам видишь. В общем, если от Бирона отмазаться хочешь, можешь забыть про него. Разберемся.
– Бирон для меня – не проблема.
– Думаю, ты сейчас для красивого словца это сказанул. Запомни, Карат, Бирон всегда будет твоей проблемой, что бы ты там себе ни надумал. Он кваз, а квазы, это самые злопамятные твари в Улье. Он год может лучшим другом притворяться только ради того, чтобы ты спиной повернулся. Трепался раз один парнишка начитанный про времена древние. Про то, какими злопамятными бывали евнухи при гаремах. Может, врал, не знаю, но это очень похоже на квазов, ведь они, по сути своей – местные кастраты. Лишь у некоторых с бабами какие-то шансы есть, да и то только у начинающих. Ну и не со всякой бабой, конечно.
– Если так, получается, мне защита от стронгов ни к чему. Все равно ведь рано или поздно он дождется, когда я спину подставлю.
– С одной стороны – так. С другой, если ты с нами, ему долго ждать придется.
– Я тебя понял. Без обид, но нет, не могу. Дело не в Бироне, мне и впрямь здесь нечего делать. Дальние края зовут, дело у меня там… важное.
– Да какие у тебя дела могут быть в дальних краях?
– А какие у тебя здесь? Хабар собирать? Так сам говорил, что это попутное занятие, не за хабаром пришел. Видел у тебя машину приметную, на таких институтские катаются. Думаю, места под Пеклом для них интересные. На институт работаешь? Не отвечай, не надо. Я тебя о твоих делах не спрашиваю, ты меня о моих не спрашиваешь. Все нормально.
– Ненормально это. Не по-человечески. Слишком мы много темним. Здесь все темнят. Может, мы уже давно узнали секрет, как отсюда выбраться и зажить красиво, да только секрет этот по миллионам мозгов раскидан, а объединять знания хозяева этих мозгов не торопятся. Да, ты прав, меня институтские слегка припахали. Ты видел в том дворе черную машину?
– Да, одну.
– А всего их три. Это все они – целый отряд собрали. Чем здесь занимаются, мы не спрашиваем. Только догадываться можем. У меня вот догадаться не получается. Вижу, что район этот чем-то многим интересен. То на скребберов здесь охотятся, то на тебя, то какие-то непонятные военные с непонятными калибрами появляются. Это только то, что я приметил из странностей.
– Можешь добавить к ним перебитую команду паломников.
– Каких паломников? Отрицатели?
– Они самые.
– Далеко?
– Там же, где и неназываемый. Очень похоже, что он поработал.
– Да уж… и правда интересные места… Все интереснее и интереснее. Что-то еще вспомнишь?
– Вроде больше никого не встречал. Колхозники еще крутились, но это было уже не очень близко.
– Да я их за людей не считаю, они так близко к Пеклу за бочку жемчуга не подойдут.
– Больше никого не замечал. Считай, все, что знаю, рассказал.
– Думаю, институтские знают больше.
– Ты им обо мне говорил?
– Зачем? Они ведь не спрашивали. Мы для них все на одну рожу, одним больше или меньше, им не заметить. Наше дело – держать периметр там, где они скажут. Ну и сопровождать их машинки туда и обратно. Платят неплохо, иногда ценную информацию подкидывают, я доволен. Ну а тебя зачем куда-то несет? Ты даже если на таком танке кататься станешь, ни хрена это не спасет, если кому-то понадобишься.
– Проблемы у меня, – решил ответить Карат, не вдаваясь в лишние подробности. – Все из-за той жемчужины.
– А что не так? В кваза ты, как я вижу, не превращаешься. Да и по срокам давно риск обращения прошел.
– Дело не в этом. Ты ведь про хигтеров знаешь. Может, слышал, что у них все не так, как
