Пара человек на Таосе сносно говорила на намулийском, но только потому, что вся торговля Радужного велась с Царством Семи Го р и Большеречьем. Чинуш не был полиглотом, однако из-за упорства и нежелания уступать Нико ни в чем основные языки понимал неплохо. Единственное, что ему так и не далось, – игра в го. Стратег из мыша получился неважный, и тем больше его восхищала беспроигрышная тактика Тавара.
Учитель оказался прав во всем: незатейливые безделушки тотчас расположили таосцев к чужакам, и Чинушу не составило труда добраться до ядра острова – Алой хижины, где его ждала хозяйка Радужного, которую местные называли в честь какой-то богини дочерью Большой Акулы. Ходили слухи, что она якобы оживила воду в море и это видели три деревни. Тупые дикари, честное слово.
Чинушу не терпелось разделаться со всем этим побыстрее и вернуться в Соаху. Мыш устал скитаться и соскучился по дому. Он не успел толком отдохнуть от путешествия на Валаар, когда оказался втянут в очередное задание. Это утомляло и раздражало, хотя молодой наемник не мог не радоваться возложенной на него миссии. От лодочника, доставившего мыша на корабль, Чинуш узнал, что все, кто попадает на Солнечный и постигает его тайну, не возвращаются на Большую землю. Значит, доктор Найра и Бавари навсегда остались пленниками острова. Их убьют, когда получат все необходимое. Пристрелят из тех самых пистолей, ради которых они работают. Тавар мог поступить так с кем угодно, но только не с любимым учеником. И на этот раз Чинуш собирался оправдать его доверие. Он больше не допустит ошибок. Он все сделает как надо. Он не отступит, даже если на Таосе и в самом деле начнут выпрыгивать из моря водяные акулы. Это слишком важная миссия. Учитель не простит ему провал.
Пальцы тронули оружейный пояс, где металл приятно оттягивал кобуру. Мыш учился стрелять половину трида и неплохо овладел пистолем. С ним ему не были страшны ни аборигены, ни эта их рыбья хозяйка. К тому же вместе с Чинушем в путь отправились два десятка наемников. Все то время, пока мыш изучал Солнечный с Бавари и Найрой, они, следуя приказу, ждали его на корабле, но после прибытия на Таос уже не отсиживались в море, а взялись сопровождать до столицы. Чинуш ожидал, что их встретят сразу же, но пришлось маяться бездельем еще полдня. Только к вечеру хозяйка Таоса соизволила принять чужаков в Алой хижине.
Расписной шатер из глины и соломы построили на плато у кромки джунглей, откуда виднелся главный город острова – Ириад. На местном языке это означало «Оранжевый, как мандариновая кожура». У таосцев насчитывалось больше десяти названий каждого цвета, и это сводило Чинуша с ума.
К Алой хижине вели деревянные ступени, вдавленные в землю. Они оказались хорошо утоптаны, а с боков тропинка заросла высокой травой, цеплявшейся за плащ и штанины. Кругом ни одного фонаря, единственный источник света – факелы в руках впереди идущих таосцев-провожатых.
Когда прибыла дочь Большой Акулы и Чинуш вышел из гостевого дома, чтобы подняться к месту встречи, звезды показались ему необычайно яркими. Мыш остановился и вдохнул первобытную темноту. Ее не перебивали огни масляных ламп, костры маяков и корабельные светильники. Тьма была абсолютной. На краткий миг Чинуш слился с ночью и ощутил себя ее частью. Он открыто ухмыльнулся, зная, что никто не заметит и не украдет выражение его лица. Это придало наемнику уверенности, и он вошел в Алую хижину готовый ко всему.
Внутри было душно, воняло пряным дымом и тухлыми яйцами. Мыша чуть не стошнило от чудовищной смеси чадящих благовоний. На стенах и подпорках горели оплавленные свечи. Нутро хижины пестрело всеми оттенками красного. Наемники будто оказались в китовьем брюхе.
Здесь было три десятка таосцев – среди них пять или шесть мужчин с розовыми лентами в косах. От них исходила аура опасности, которую Чинуш ощутил мгновенно. В глубине постройки восседал на табурете не то карлик, не то просто маленький старик с прической, похожей на рыжую пику. Рядом на странном каменном топчане болтала ногами коротковолосая девочка лет двенадцати в ярком платье, почти сливавшемся со стенами хижины. На ней блестели бусы, привезенные наемниками из Соаху, – хороший знак.
«Неужели островом правит ребенок?» – поразился про себя Чинуш.
Маленький человек встал и приветствовал гостей на плохом намулийском. Мыш обменялся с ним любезностями и поинтересовался, согласна ли хозяйка Таоса заключить сделку.
– Дочь Большая Акули должн сами слушать ваш реч и тогда дать согласье, – уважительно сказал рыжий, отступая к табурету.
Девочка с интересом посмотрела на Чинуша и его людей, потом что-то спросила.
– Дочь Большая Акули хоч знать, по какой нужда вы носите черный ткань? – перевел старик.
– Это… – Чинуш задумался, помня, что цвета много значат для жителей острова. – Такой цвет оберегает от затмений в дороге, поэтому мы носим его.
Дикарка нахмурилась и пробормотала что-то еще.
– Дочь Большая Акули хоч, чтоб вы сказаль про сделка.
Чинуш начал заготовленную речь о сером порошке, но с каждым словом ему становилось все более неловко: девочка морщила лоб, поджимала губы и наконец вскочила, крикнув:
– Тат!
Мыш не знал, что и думать. Может, она не поняла его? Старик неправильно перевел?
Девочка сорвала с шеи бусы и яростно затараторила, указывая на Чинуша. Странно было видеть такую агрессию ни с того ни с сего. Маленький человек округлил глаза и посмотрел на наемников с опаской.
– Дочь Большая Акули сердит, что вы сказать все ложь. Дочь Большая Акули родильсь в день Проглоченный Солнца. Она зна, где ложь. Она сердит. Вы должн быть правда.
Чинуш невольно попятился. Перед глазами возник образ Такалама, и мыш вдруг ясно понял, что шаманы, правившие Таосом до этой девочки, – примали. Шестеро проклятых колдунов и правдолюбка!
Чинуша взорвало изнутри. Все повторялось. Эти люди снова встали на его пути, они опять мешают ему! Мыш не мог провалить задание. Он балансировал на тонкой нити, которая вот-вот готова была лопнуть. Если скажет правду – все будет кончено, если соврет – тоже. Тавар прогонит никудышного ученика или сам вскроет ему глотку, и тогда не будет никакого смысла.
– Почему вы верите ребенку? – спросил Чинуш, с трудом придя в себя. – Это глупая капризная девочка, а вы, мудрый человек, подчиняетесь ей. Я не желаю вам зла, просто девочка капризничает.
– Тат! Тат! Тат! – вскрикнула хозяйка Таоса, хотя старик не успел ничего перевести.
Эта мелкая, мерзкая порченая рушила все, что
