представлении.

Тут-то и пришла Каскабелю в голову его замечательная идея передать разом всех преступников в руки полиции.

Публика узнала все подробности случившегося. Это был настоящий триумф для Каскабеля. Громовые «ура» потрясали цирк в тот момент, когда казаки уводили разбойников, на этот раз не мнимых, а настоящих.

Тотчас же рассказали Сергею Васильевичу, как все произошло, как Кайета узнала о заговоре против него и семьи Каскабель, как с опасностью для жизни она выследила предателей в ночь на шестое июля, как она рассказала все Каскабелю и как тот решил ничего не говорить ни Наркину, ни своей жене.

— Тайна от меня, Цезарь? — сказала с упреком Корнелия.

— Первая и последняя, дорогая женушка! — сказал смиренно Каскабель.

Путешествие семьи Каскабель было окончено. «Красотке» оставалось проехать Россию, Германию и северную Францию, чтобы попасть в родную Нормандию. Конечно, этот путь был не маленький. Но в сравнении с переездом в десять тысяч километров, которые остались позади, это была уже простая прогулка, или, как выражался Каскабель, «один конец только на извозчике».

Да, путешествие было окончено. И закончилось оно гораздо лучше, чем на это можно было надеяться. Никогда еще и нигде не было такой счастливой развязки, — даже в замечательной пьесе «Разбойники Черного леса», где все закончилось к общему удовольствию публики и артистов, за исключением Ортика с Киршевым и их приятелей. Несколько недель спустя этих разбойников повесили, а их сообщников сослали на вечное поселение в Сибирь.

Теперь стал на очереди вопрос о разлуке. Как она произойдет?

Все вышло очень просто.

В тот же вечер, когда весь персонал труппы собрался в «Красотке», Наркин сказал:

— Друзья мои, я знаю, чем вам обязан, и я был бы неблагодарным, если бы забыл это когда-либо! Что я могу сделать для вас? У меня сжимается сердце при мысли о разлуке! Подумайте! Нельзя ли вам остаться в России навсегда и жить в имении моего отца?

Каскабель, не ожидавший такого предложения, задумался и немного погодя ответил:

— Граф…

— Если хотите доставить мне удовольствие, — прервал его Наркин, — зовите меня по-прежнему месье Серж.

— Хорошо! Месье Серж, мы все очень тронуты. Ваше предложение доказывает ваше расположение ко всем нам… Мы все очень благодарны… но там… вы это понимаете?

— Я понимаю вас, — отвечал Наркин. — Да, я вас понимаю. А так как вы хотите вернуться во Францию, в вашу Нормандию, то я буду счастлив знать, что вы там хорошо устроились, в хорошеньком домике, с хозяйством и землей вокруг. Там вы могли бы отдохнуть от ваших долгих путешествий.

— Не думайте, что мы устали, месье Серж! — воскликнул Каскабель.

— Послушайте, друг мой, будьте откровенны! Очень вы дорожите вашим ремеслом?

— Надо же чем-нибудь жить!

— Вы не хотите меня понять, — возразил Наркин, — и этим меня огорчаете! Неужели вы не позволите мне сделать что-нибудь для вас?..

— Мы просим одного, месье Серж, — обратилась к нему Корнелия, — не забывайте нас, как и мы никогда не забудем вас и Кайету…

— Матушка!.. — вскричала девушка.

— Я не могу быть твоею матерью, милое дитя!

— Отчего же нет? — возразил месье Серж.

— Но каким образом?..

— Как жена вашего сына она станет вашей дочерью!

Эти слова Наркина произвели такой эффект, какого еще ни разу не вызывал Каскабель за всю свою блестящую карьеру.

Жан сходил с ума от счастья. Итак, Кайета станет женою Жана, оставаясь в то же время приемной дочерью графа! Могла ли чета Каскабель ожидать лучшего для своего сына? Что же касается чего-нибудь другого, то, кроме дружбы, они ничего не хотят взять от графа. У них есть свое ремесло, и они будут продолжать его…

В эту минуту Сандр вмешался в разговор. Глаза его сверкали, и голос дрожал:

— Продолжать ремесло нам не к чему, отец. Мы богаты, и у нас есть на что жить!

И мальчик торжественно вынул из кармана самородок, который он нашел в лесах Карибу.

— Откуда это у тебя? — спросил Сергей Васильевич, беря драгоценный самородок в руки.

Сандр рассказал, как он нашел этот камень.

— И ты ничего нам не сказал? — воскликнула Корнелия. — Ты мог так долго молчать?..

— О, мама!.. Правда, это было мне очень трудно, но мне хотелось сделать вам сюрприз и объявить о нашем богатстве по приезде во Францию!

— Ах ты, мой дорогой мальчик! — вскричал Каскабель. — Это богатство нам очень кстати!.. Посмотрите, месье Серж!.. Это действительно самородок!.. Действительно золото!.. Остается лишь разменять его…

Наркин взял камень, тщательно осмотрел его, и, вглядываясь в сверкающие искорки, взвесил его на руке:

— Да, это золото. И его здесь около четырех килограммов.

— Что оно стоит?.. — спросил Каскабель.

— Двадцать тысяч рублей!..

— Двадцать тысяч рублей?..

— Да, но при условии обменять его сейчас… видите? Вот так!

И месье Серж, достойный ученик Цезаря Каскабеля, проделал ловкий фокус, обменяв самородок на портфель, очутившийся в руках Сандра.

— Ловко! — вскричал Каскабель. — Я вам говорил, что у вас удивительные способности…

— А что в этом портфеле? — спросила Корнелия.

— Цена самородка! — отвечал Сергей Васильевич.

Действительно, там лежал чек на двадцать тысяч рублей на банкирский дом братьев Ротшильд, в Париже.

Что стоил этот самородок? Был ли это действительно кусок золота или простой булыжник, который Сандр тщательно хранил все это время? Это обстоятельство так никогда и не было выяснено. Во всяком случае, Каскабель поверил на слово графу Наркину.

Семейство Каскабель пробыло около месяца в России. Конечно, теперь не было и речи о ярмарках в Перми или Нижнем Новгороде. Разве могли отец, мать, брат и сестра не присутствовать на свадьбе Жана и Кайеты, которая была торжественно отпразднована в имении графов Наркиных. Кажется, это была самая счастливая на свете молодая чета.

— Послушай, Цезарь, ну кто бы мог поверить всему этому? — сказала Корнелия своему мужу, когда свадебная церемония была окончена.

— Я!.. — ответил просто Каскабель.

Неделю спустя Каскабель с женой, Сандром, Наполеоной и Гвоздиком, про которого не надо забывать, потому что он тоже член семьи, распростились с графом Наркиным. Они поехали во Францию, но