Сергей Васильевич был прав. В это время американцы уже начали вести торговлю с туземцами Аляски.

Кстати, надо заметить, что между эскимосами Америки и эскимосами восточной Сибири нет ничего общего. Племя, населяющее Аляску, не понимает даже языка азиатских эскимосов. Наречие их представляет собой смесь русских и английских слов, так что разговаривать с ними не трудно.

С первых же дней обитатели «Красотки» завели знакомство с туземцами, поселившимися вокруг порта Кларенс, и так радушно были приняты в палатках этих добродушных людей, что пригласили и их к себе в гости. И не раскаялись в этом.

Вообще эскимосы гораздо цивилизованнее, чем о них думают. Их представляют себе чем-то вроде говорящих тюленей, благодаря тому костюму, который они носят зимой.

Одежда эскимосов сделана или из оленьей и тюленьей кожи, или из меха сурков. Иногда они слегка татуируют себе лицо. Борода у мужчин обыкновенно короткая и редкая. Вместо украшений они продевают себе в углы губ или в ноздри кольца, выточенные из кости.

Одним словом, эскимосы, которые пришли отдать визит семье Каскабель, совсем не имели того свирепого вида, который присущ самоедам и другим туземцам азиатского побережья. У молодых девушек были серьги в ушах, а на руках медные или железные браслеты очень тонкой работы.

Надо прибавить, что это очень честное и доверчивое племя.

Вождей у них нет, и между ними существует безусловное равенство. Они — язычники и поклоняются идолам: столбам, в верхней части которых высечена и выкрашена красной краской голова какой-нибудь птицы. Крылья этой птицы расположены веером вокруг головы.

Эскимосы отличаются чистотой нравов. У них сильно развито чувство любви к семье, к детям, к родителям, память которых они почитают. Мертвецов эскимосы не зарывают в землю, а оставляют где- нибудь в лесу, одевают их в праздничные одежды и кладут возле них оружие и разные домашние вещи.

Семье Каскабель нравились ежедневные прогулки в окрестностях порта Кларенс. Местность, в противоположность азиатскому берегу, здесь была довольно лесистая. Это происходит оттого, что у американского берега проходит теплое течение из Тихого океана, а у азиатского — идет вниз холодное течение из Ледовитого океана.

Разумеется, Каскабель не намерен был давать представления перед туземцами порта Кларенс. Он боялся встретить среди них таких же дивных акробатов, жонглеров и клоунов, как и у индейцев форта Юкон.

Не следовало вторично рисковать своей репутацией.

Между тем, дни проходили. Времени для отдыха труппе было более чем достаточно. Через неделю все снова были готовы пуститься в долгий и трудный путь.

Но залив еще не замерзал. Хотя температура в конце сентября под этой широтой и стоит ниже нуля по Цельсию, все-таки пролив, отделяющий Азию от Америки, еще не замерзает. Льдины уже показались на взморье, но надо было ждать, пока лед не остановится и не окрепнет настолько, что передвижение по нему будет вполне безопасным.

Зимою лед в проливе бывает настолько толст, что «Красотка» ничем не рисковала. К тому же здесь самое узкое место пролива — едва восемьдесят километров между мысом Принца Уэльского, немного выше порта Кларенс, и небольшим портом Нумана, расположенным на сибирском берегу.

— Черт возьми, как жаль, что американцы не додумались выстроить здесь мост! — заметил Каскабель.

— Мост длиною в восемьдесят километров? — с сомнением спросил Сандр.

— Отчего же нет? — подхватил Жан. — Его можно было бы выстроить в два пролета. Посредине он мог бы упираться в острова Диомида.

— Для техники нет ничего невозможного, — ответил Сергей Васильевич. — Гений человека так велик, что со временем, может быть, здесь и построят мост.

— Ведь собираются же построить мост через Па-де-Кале, — сказал Жан.

— Ты прав, мой друг, — отвечал Сергей Васильевич, — но сознайся, что мост через Па-де-Кале гораздо нужнее моста через Берингов пролив. Он обошелся бы очень дорого и, в сущности, здесь он никому не нужен.

— Ну, нам-то он очень пригодился бы, — вздохнула Корнелия.

— Еще бы! — поддержал ее Каскабель. — Но две трети года этот мост существует, такой же солидный, как иной из стали или железа. Строит его сама природа и не требует за это никакой платы.

Каскабель был прав. Зачем строить мост, стоящий несколько миллионов, когда, выждав подходящее время, можно было перейти или переехать на ту сторону по льду.

Надо было лишь терпеливо ждать.

Около 7 октября наступили сильные холода. Снег шел часто, и травы уже не было видно. Листья облетели, деревья были покрыты инеем. Скрылись чахлые кустарники и мхи, покрывающие почву.

Так как в проливе было сильное течение, то лед долго не мог остановиться. Но льдины делались все плотнее и шире. Один хороший мороз — и все будет сковано крепче железа. Ждать оставалось уже недолго.

Семья ждала с нетерпением того момента, который даст возможность покинуть порт Кларенс. Но минута отъезда должна была стать и минутой разлуки с друзьями. Сергей Васильевич намеревался остаться в порте Кларенс и, дождавшись весны, вновь заняться научными изысканиями в северной части Аляски.

Все очень грустили, так как за это время успели сдружиться и привязаться друг к другу.

Но больше всех грустил Жан. Разве мог он не знать, что Кайета останется с Сергеем Васильевичем? В интересах молодой индеанки следовало оставить ее у приемного отца. Только он один сможет обеспечить ее дальнейшую судьбу. Он увезет ее в Европу, даст ей образование. Разве может она найти это в семействе бедных акробатов? Конечно, нет. Все-таки Жан очень грустил, и, как ни старался, — не мог побороть этой грусти. Ему предстояло расстаться с этой милой девушкой и никогда больше не встречаться с ней, так как она войдет в семью Сергея Васильевича! А они так привыкли вести долгие разговоры, привыкли работать рука об руку… Лишиться всего этого, лишиться ее присутствия! Бедный юноша приходил в отчаяние.

Вся семья не могла себе представить, как это вдруг с ними не будет Сергея Васильевича и Кайеты. Дорого бы они дали, чтобы Сергей Васильевич согласился ехать с ними до конца их путешествия. А там… там было бы видно.

Обитатели порта Кларенс очень полюбили семью Каскабель и с беспокойством ожидали того момента, теперь уже недалекого, когда эти смелые люди бесстрашно пустятся в путь навстречу серьезной опасности.

Но если они проявляли столько симпатии к французам, явившимся издалека и отправлявшимся еще дальше, то некоторые из русских, прибывших недавно в порт, отнеслись к членам труппы Каскабеля, особенно к Сергею Васильевичу, несколько иначе.

Как было уже сказано, в порте Кларенс находилось в это время несколько русских чиновников, которые вследствие передачи Аляски американцам должны были вернуться на сибирский берег.

Между этими чиновниками были двое, у которых имелось специальное назначение следить за политическими ссыльными, бежавшими в Америку, на тот случай, если бы им вздумалось перейти русскую границу. Русский, присоединившийся к труппе циркачей, показался этим субъектам подозрительным, и они решили не упускать его из виду, стараясь в то же время, чтобы он не заметил этого.

Сергей Васильевич и не подозревал надзора за собой. Он тоже был огорчен предстоящей разлукой. Казалось, что в нем борются два желания: не покидать друзей и продолжать свою экскурсию по западной Америке.

Видя его задумчивость, Каскабель наконец не выдержал и решил объясниться откровенно.

11 октября вечером, после ужина, он обратился к Сергею Васильевичу с таким видом, точно сообщал новость:

— Кстати, месье Серж, вы знаете, что скоро мы едем в вашу страну?

— Знаю, мои друзья. Но ведь это уже было давно решено…

— Да, мы поедем в Россию… будем проезжать через Пермь… Там живет ваш батюшка, если не ошибаюсь.