сердце начинало возникать теплое чувство к этой девушке. Но как отнесутся к этому Каскабель и его жена? Да и к чему объясняться? Его приемную дочь ждала более блестящая будущность. А бедный Жан, кажется, на что-то надеется…

Путешествие проходило без затруднений и без особого утомления. В порт Кларенс они должны были приехать вовремя; мороз еще не успеет сковать пролив, так что спешить было некуда. Там, по приезде, можно будет и отдохнуть.

Но все-таки, имея в виду, что какая-нибудь случайность может задержать в дороге — захворает лошадь или сломается колесо — старались быть все время настороже.

В течение первых трех дней ехали вдоль реки, но когда Юкон стал заворачивать к югу, то решили держаться линии шестьдесят пятой параллели.

В этом месте реки были очень извилисты, и долина начала переходить понемногу в холмы, или, как их здесь называют, валы, так как они имеют сходство с крепостными валами.

Здесь надо было ехать с большой осторожностью, чтобы не повредить «Красотку». На трудных перевалах ее разгружали, и все помогали лошадям тащить повозку.

Пришлось переправляться через несколько речек: Ноколокаргут, Четехо, Клакенкот и другие. К счастью, в это время года они были не глубоки, и было не трудно найти удобный брод для переправы.

Что касается индейцев, то в этой местности в былое время кочевало племя, теперь уже вымершее. Сейчас изредка попадалась какая-нибудь семья, направлявшаяся на юго-запад, на рыбные промыслы. Иногда встречались и торговцы мехами, которые с удивлением смотрели на необыкновенный экипаж, расписанный яркими красками. Пожелав путешественникам счастливого пути, они ехали дальше, направляясь на восток в какую-нибудь из факторий компании.

13 августа «Красотка» прибыла в селение Нуклакайету, в пятистах километрах от форта Юкон. Это, в сущности, небольшая фактория, куда индейцы привозят меха и где русские агенты соперничают с агентами Компании Гудзонова залива.

Хотя семья и покинула берега Юкона, чтобы ехать напрямик, но здесь пришлось вновь его увидеть, так как после многих причудливых извилин Юкон поворачивает к этой фактории, защищенной с другой стороны холмами, покрытыми зеленым лесом. Несколько хижин группировалось вокруг палисада, которым был обнесен форт. На Юконе стояло несколько суденышек. Кругом было так уютно, что невольно манило к отдыху. Из индейцев вокруг поселилось племя тананасов, наиболее красивое из всех, населяющих Северную Аляску.

Как ни хорошо было здесь, но все же остановились только на сутки, и то лишь для того, чтобы дать отдых лошадям.

Каскабель имел намерение остановиться на более долгий срок в Нулато, где можно было запастись провизией и кое-какими вещами.

Бесполезно говорить о том, что Сергей Васильевич и Жан, а иногда вместе с ними и Сандр, не упускали случая поохотиться дорогой. Из крупной дичи попадались лоси и олени, а в болотистых местах было много диких гусей, уток и бекасов. Раз даже охотникам удалось подстрелить пару цапель, хотя мясо их едят не все. Кайета говорила, что индейцы очень ценят мясо цапли, особенно когда нечего есть.

Утром 13 августа решили попробовать это мясо. Но, несмотря на удивительные кулинарные способности Kорнелии, кушанье не понравилось, так как мясо оказалось жестким и жилистым. Зато Ваграм и Маренго, которым его отдали, оценили его по достоинству и съели все до последней косточки.

Говоря по правде, голод заставляет индейцев употреблять в пищу мясо не только цапель, но также сов, кречетов, а иногда даже и куниц.

14 августа «Красотке» пришлось пробираться по извилистому ущелью, между отвесными холмами вдоль реки. На этот раз дорога была такая скверная, и перевал был так труден, что, несмотря на все предосторожности, сломалась оглобля. Хорошо еще, что не колесо или ось. Починка заняла немного времени — пара хороших бечевок помогла беде.

Дальше, когда проехали деревни Сукончиллу и Ньюкаргут, на речке того же имени, дорога пошла дальше. Холмов больше не было, и перед глазами расстилалась безграничная равнина, прорезанная кое-где полувысохшей речонкой. Придерживаться этого маршрута зимой, во время метелей, было бы невозможно.

При переправе через речку Милокаргут, где высота воды едва достигала тридцати сантиметров, Каскабель заметил следы плотины.

— Раз уже решили тут сделать плотину, то отчего бы не построить моста? Это было бы полезнее во время полой воды.

— Совершенно верно, отец, — отвечал Жан, — но инженеры, строившие эту плотину, вряд ли смогли бы построить мост…

— Почему?

— Потому что эти инженеры ходят на четырех лапах. Это — бобры.

Жан не ошибся. Нельзя не подивиться работе этих смышленых животных, которые строят свои плотины, сообразуясь и с течением воды, и с уровнем ее, и устраивают свои жилища так, что они могут противостоять сильному напору воды.

— А ведь они не ходили в школу учиться, — заметил Сандр.

— Им не надо ходить в школу, ее им заменяет инстинкт, — ответил Сергей Васильевич. — Инстинкт, который их никогда не обманывает. Они, мой милый мальчик, построили эту плотину, как муравьи строят свои муравейники, как пауки ткут свою паутину, как пчелы устраивают ячейки сот, как деревья и кустарники дают плоды и цветы. Они над этим не задумываются, но зато и не совершенствуются. И теперь бобр строит свою плотину так же хорошо, как ее строил первый бобр, появившийся на земном шаре. Только человеку дана возможность совершенствоваться, и только он может подняться на неизмеримую высоту и в науке, и в искусстве, и в промышленности. А поэтому давай полюбуемся на их работу без всякой зависти к инстинкту этих животных, который позволяет им творить. Будем смотреть на это как на творчество самой природы.

— Я вас понял, месье Серж, — сказал Жан. — В этом и состоит разница между инстинктом и разумом. Разум выше инстинкта, хотя иногда и ошибается…

— Бесспорно, мой друг. Его ошибки постепенно открываются и исправляются, и это только способствует росту разума.

— Скажите, пожалуйста, — обратилась к нему всегда практичная Корнелия, — а их едят, этих бобров?..

— Едят, — ответила Кайета.

— Я даже читал, — прибавил Жан, — что хвост у этих животных очень вкусен.

Но проверить это не было возможности, потому что теперь в реке не было бобров. Да если бы и были, то поймать их было бы очень трудно.

Проехав через русло Милокаргута, «Красотка» попала в деревню Сакертелутен, населенную индейцами племени ко-юкон.

По совету Кайеты, пришлось принять кое-какие меры предосторожности, потому что это племя склонно к воровству. Когда индейцы окружили «Красотку», путешественники не пустили их внутрь. Подарив несколько стеклянных безделушек вождю и его приближенным, они приобрели себе этим их расположение, и все обошлось благополучно.

Теперь приходилось ехать по узкой лощине между холмами. Дорога была скверная, но избежать ее, свернув в сторону, было никак не возможно; тогда пришлось бы вновь карабкаться по горам.

Из-за дурной дороги приходилось ехать медленно. Между тем температура начала понижаться, особенно по ночам. Это было, впрочем, вполне нормально, так как местность лежала всего на несколько градусов ниже полярного круга.

Семья прибыла к месту, где Юкон круто поворачивал на север. Пришлось даже повернуть и ехать вдоль берега до притока его, Ко-Юкона. Потеряли целый день в поисках брода, который Кайета нашла лишь с трудом, тем более что уровень воды начал подниматься.

Переехав на другую сторону, «Красотка» снова повернула на юг и наконец по гористой местности добралась до форта Нулато.

Этот форт принадлежал Российско-Американской компании и имел торговое значение. Это — самая