— Снимите вашего брата с нашего кота! — закричала я, обращаясь к Козо.

— Это что он с ним делает? — изумленно прошептала тетя Клара, на глазах которой штаны Лестера разлезлись на стыке брючин, открыв белые мужские панталоны.

— Э, играет? — предположил Рафаэль.

— И часто он у вас так играет? — осведомилась подозрительная тетя Гвен. — Со служанками балуется?

— Что вы! — возмутился Рафаэль. — Только с котами!

— Тоже не радует, — сделала вывод тетя. — Вы бы его отучили, что ли.

Я, видя всеобщую беспомощность и печальное положение Духа, решительно подошла к подростку и резко вздернула его за ворот, отдирая от моего питомца.

Лестер алел разгоряченным, полностью расцарапанным лицом, но гордо удерживал многострадальный бант, в потасовке развязавшийся и превратившийся в сверкающую, немного потрепанную ленту.

— А это откуда? — удивилась тетя Гвен. — Драгоценности? Точно не наши.

— Это наши, — вдруг пропела Мила, — одна из моих ленточек. Ваш котик, скорее всего, украл ее из наших чемоданов, очень некрасиво с его стороны. Спасибо, Лестер, что храбро сражался и вернул ее мне.

Все с осуждением посмотрели на кота. Мила с трудом вытащила добычу из пальцев возмущенного Лестера.

Тетушки прекрасно были осведомлены о вороватом характере Духа и мгновенно поверили Козо. Даже мне нечего было сказать, не утверждать же, что я видела, как кот воровал эти банты у другой леди. Тетям я потом расскажу эту постыдную историю, но не при Козо и Ханне.

Все, что я могла, пробурчать:

— Это ошибка.

И присесть, чтобы осмотреть кота, не поранился ли он в сражении. Дух встал, отряхнулся, хмуро посмотрел на окруживших его людей. С особым вниманием — на пятнадцатилетнего грабителя в порванных штанах.

Заявил обличающе:

— Все сапиенсы — гомо!

Похромал из комнаты, униженный, но не сломленный. Поверженный, но затаивший.

Быстро, немного даже невежливо, я отправилась следом за ним.

— А вы его усыпить не думали? — послышался сзади голос Милы. — Уж слишком он странного поведения.

— Вот что, дорогая моя, — ответила тетя Гвендолин, — со своим котом мы сами разберемся. Я понимаю, что столичные правила для вас в новинку, но очень просим, если увидите что-то похожее на вашу собственность, не бросайтесь врукопашную. Потому что именно такое драчливое поведение в столице считается странным. Обратитесь к нам, и мы решим ситуацию приличным образом.

Я слышала ее отповедь все тише. Но для меня уже все акценты были расставлены, Козо — категорически не понравились своим воровством и лживостью. Будет непросто пережить их присутствие в доме. Бедный Дух.

Когда я зашла в комнату, Дух лежал, свернувшись клубком и спрятав морду под пятнистый хвост. Сев на кровать рядом, я погладила по мягкой спинке.

— Чего пришла, предательница? — пробурчал он. Но не отодвинулся.

— Пришла, потому что переживаю за тебя. Эти Козо — отвратительны, особенно юный Лестер.

Кот поднял голову и обвинительно забурчал:

— А что ж ты этому малолетнему преступнику по шее не дала? Почему не сказала им всем, что бант наш?

Я уселась поближе, скинув туфельки. Давно пора обсудить нравственные правила и принципы жизни в нашем семейном коллективе. С детства одинокий, он жил не по ним, а как левая лапа с утра захочет.

Весь наш мир пронизан правилами, в основном они создаются для безопасности или комфорта совместной жизни. Чтобы люди могли без раздражения здороваться по утрам и обниматься по вечерам, не испытывая желания удушить друг друга в объятиях.

У каждого из нас свои принципы, но жить и общаться, не имея согласия, очень и очень трудно. Пора нам с котом серьезно поговорить.

— Почему я не сказала, что это мой бант? — переспросила я. — Потому что вранье — всегда плохо, оно пачкает человека. В свете говорят — «у него испорчена репутация». Достаточно один раз совершить плохой поступок, и все, окружающие перестают верить. Остаются только самые близкие, но и они со временем устают жить в обмане. Например, я никогда тебя обманывать не буду, в трудных случаях, если совсем нельзя говорить, — лучше промолчу. Никто не любит врунов, друг мой. И никто не любит воров.

Кот недовольно прянул ушами. Я со вздохом погладила моего вредину.

— Тебе же самому неприятно было, когда Лестер врал и воровал? Теперь ты хочешь иметь с ним дело? Нет. Вот и тети знали, что ты… э-э-э… можешь заимствовать…

— Тырить.

— Именно, — я хмыкнула, — и уже не поверили тебе, даже когда ты был прав, потому что репутация испорчена. Тебе не верят. Хотя ты и Бизо.

Мне приходилось разжевывать Духу такие простые вещи, которые я считала само собой разумеющимися. Но выросший в подворотнях кот, при всей своей внимательности, уме и циничности, в нюансах нравственности вел себя как маленький ребенок.

Он повернул голову, чтобы мне было удобнее его чесать под подбородком. Мявкнул жалостливо.

— Я Бизо, да? Фирочка, это не я спер банты, это мой хозяйственный организм добро запасал.

Я промолчала, попыталась убрать руку, но кот наступил на нее мягкой лапой.

— Куда пошла?! Я же не спорю. Я пытаюсь хорошее в плохом найти, так люди друг другу советуют. Значит, мой хозяйственный организм не прокатит… И что делать?

О, мы сдвинулись с мертвой точки. Теперь надо аккуратнее, не передавить на гордеца. Он должен сам принять решение, осознанно, пусть не сердцем, так хоть разумом.

— А ты хочешь, чтобы тебе начали верить или просто решил послушать совет?

— Фир, ну вот что ты непонятное спрашиваешь? Разница-то какая?

Я откинулась на локти, глядя в потолок, и кот тотчас подполз ближе, тыкаясь головой и требуя продолжения банкета с почесыванием.

— Послушать совет, чтобы угодить мне, и последовать совету, чтобы стать лучше самому, — разные вещи. Я тоже тебе хочу верить. И не знаю, можно ли.

Кот забил хвостом так, что кровать пошла волнами.

— Ладно, говори, я последую, — бормотание было таким тихим, что я еле услышала.

— С сообщением правды у тебя проблем нет, иногда даже слишком много правды…