Торваль даже на минуту получил своего зверя. Потом, правда, превратился обратно, но… Я давно подозревала, что во мне погиб во цвете лет великий ценитель прекрасного. Потому что бедра и вообще многое у Виктора оказалось воодушевляющим. Жаль, на нем висели остатки брюк, но даже по отдельным намекам картина составлялась такая, что ночью мне сегодня не факт что легко уснуть получится.
Ах, какой местный мир молодец, что создал оборотней. Насчет женской их части не скажу, мне Ханна Фист столько нервов попортила, что мой разум отказывался воспринимать ее как красотку.
А вот мужские особи… что Виктор, что Фердинанд, даже жеребец Джеймс были чудо как хороши. Одни бедра Виктора можно было как эталон в земных галереях выставлять. Не худые и прыщавенькие, с раздражением от полиэстерных брюк, а мощные такие, загорелые и мускулистые, покрытые отличной здоровой кожей. Ох. Хотя что это я о бедрах… Стыдно же девушке. Стыдно девушке не упомянуть умопомрачительные плечи и великолепный живот.
— Ты, Фирыч, не сильно-то облизывайся. Тут разных подозрительных оборотней полно, смотри, уже стойки на тебя, дурищу мечтательную, делают. А я кот молодой, еще не нагулялся, я жить в одном доме с кучей младенцев-крысят или поросят пока не планирую. Быстро лицо попроще делай.
Ничем Духа не перевоспитаешь. Погонялась я вчера за ним с веником, после того как он меня Фиркой начал называть, в итоге сейчас превратилась в какой-то сантехнический вариант по прозвищу Фирыч.
Пользуется, что я в бальном платье за ним бегать не буду и спорить прилюдно не стану.
Мы вошли внутрь здания, обстановка здесь еще больше напомнила классические музеи — каменные полы, картины и расставленные вдоль стен бархатные диванчики.
Батюшка сегодня не пошел с нами, тетушки ему запретили. И правда, после приступа с сердцем пусть хоть денек побудет под присмотром врача да отлежится в тишине. Несмотря на то что он рвался и топал ногой, совместными семейными усилиями его закрутили в халат и обложили подушками.
А вот Грэга мы зря не захватили с собой, столпотворение было такое, как будто на событие приехал посмотреть весь город. Мужчина в сопровождении нам бы пригодился.
— Плечи назад, — шепнула мне тетя Гвен, одновременно мило улыбаясь какой-то своей знакомой и помахивая веером.
Я выпрямилась в струну, но стоило это внутренних усилий. То платье, которое тети выбрали для меня на выход, слишком выгодно подавало мои достоинства. Иначе говоря, во время учебы я уже привыкла к закрытым платьям и теперь стеснялась устрашающего сейчас декольте, хотя на Земле его признали бы вполне деликатным.
Мои белокурые волосы уложили в легкие волны и нитками жемчуга зафиксировали в скромную девичью прическу. Талия была утянута в корсет, широкая атласная юбка мела пол, грудь приподнята и прижата. Скромно и… рекламно.
«Лучшие груди у нас», «Сделано Бизо».
Для того чтобы ничей ценный взгляд не прошел по случайности мимо, тетушка Гвен закрепила у выреза бриллиантовую артефактную брошь, рассылающую волны добра. Во всяком случае, мужские взгляды, пойманные умопомрачительно капитальным блеском, а за мою грудь сейчас уцепилась пара-тройка магазинов, так вот — мужские взгляды становились добрыми и ласковыми.
— Гвенни, милая, по-моему, ты переборщила с привлечением. Нас сейчас зеваки затопчут, — уголком приветливо улыбающегося рта произнесла тетя Клара.
За нашей троицей и правда потянулся шлейф мужских вариантов всех мастей. Последним споро ковылял дедок в потертом мундире.
— Самое лучшее — на прилавок, — бессовестно заявила моя вторая, наиболее аморальная тетя.
Кот, отлично чувствующий себя в толпе, издевательски фыркнул.
— Это когда охрана хорошая, а не когда три дамочки приходят на рынок без присмотра и на прилавок вытряхивают все семейные ценности из замусоленного и обслюнявленного волками мешка.
Какого, прошу прощения, мешка? Какого… мешка?!
Внезапно остановившись, будто восхитилась одной из настенных картин, я ахнула, одновременно наступив на хвост подошедшего посмотреть, что именно меня задержало, и оттого зазевавшегося Духа.
— А-а-а-а-у-уч-ч! — отпрыгивая, зашипел он, боясь орать. — Фир-ра, дур… Э… Милая, ну нельзя же так близко к сердцу воспринимать легкое дружеское подтрунивание. Ты хоть понимаешь, что для настоящего зверя означает его хвост?
Он нежно обхватил лапами пострадавшую красоту. Дух выглядел настолько грустным, что во мне начала просыпаться совесть. И тут же захрапела обратно при виде того, как кот настораживается, принюхивается и с мурчанием «Колбаски!» без малейших признаков болезненного состояния молнией исчезает в толпе. Надо написать на веере: «Не верь глазам, он — циник», и когда мое сердце начнет умиляться этой очаровательной пушистой мордахе, открывать и перечитывать честную обличающую надпись.
Кавалеры успели почти окружить меня, поэтому мы с тетушками резво прибавили шагу, при этом пытаясь выглядеть беззаботно.
— Где же Франц? — Клара начала нервничать.
К немалому нашему облегчению, Хофф тут же появился из двери в одну из лож.
— Добрый вечер, очаровательные Бизо. Вы… втроем? — на всякий случай осведомился он, косясь на наше сопровождение.
Нет-нет, нам эти граждане совершенно не нужны. Кавалеры — не деньги и не здоровье, бывают и лишние.
— Только я, сестра и племянница, — с достоинством произнесла тетя Клара, делая вид, что не замечает группы из десятка джентльменов, голодно поглядывающих то ли на меня, но ли на брошь.
— Позвольте пригласить вас в ложу.
Пока Франц закрывал дверь перед носом пытавшегося просочиться следом дедушки-инвалида, мы рассаживались в кресла, стоявшие вдоль перил ложи.
— Клара, в следующий раз берем Грэга.
— Согласна, сестра. А брошь оставляем дома.
— И платье выбираю я сама, — присоединилась я к семейному хору.
Теперь я сама удивляюсь, как не почувствовала родную кровь без всякого ритуального сличения.
— У вас потрясающий наряд, очень вам идет. — Наконец, Хофф присел, стратегически близко от меня. Элегантным движением взял мою руку и приник к ней в нежном поцелуе.
Хм. Весьма фамильярно. Пока тети выглядывали вниз через перила, Хофф удержал мою руку слишком близко к декольте и, медленно целуя пальцы, глазами бродил в соседнем ландшафте.
Если бы не сегодняшнее
