Это было, конечно, хорошо и впечатляюще. Но в доме ждали родные, и стоящая просто так карета могла вызвать неудобные вопросы. Я мягко отстранилась, наскоро застегивая одежду и поправляя шляпку.

— То есть это было не «да»? — удивился он, нагло засовывая палец мне в декольте между пуговичек.

Я отстранила бессовестный палец и с удовольствием потянулась.

— Ты интересный, — в таких случаях отвечать лучше честно, тем более что у меня до сих пор подрагивали от приятной слабости ноги, — но проблемный. Я даже не знаю, как к тебе относиться…

— Я тоже не знаю. Ты не хочешь за меня замуж. Я касаюсь твоей щеки, а ты, не обращая внимания, рассуждаешь о дуэли. Целую, ты отвечаешь, а после этого тут же начинаешь сомневаться, как ко мне относиться. При этом не сопротивляешься, не скандалишь, но и не требуешь официального ухаживания… — его голос звучал все с большим недоумением.

Я заулыбалась. Он что, прямо сейчас хочет разгадать тайну женских реакций? Да я сама понятия не имею, какие чувства он во мне вызывает.

— Зачем мне твое официальное ухаживание? И так тетушки меня женихами замучили. Не волнуйся, — успокаивающе проговорила я. — Ты — вполне. Целуешься хорошо. Может, как-нибудь поцелуи повторим.

Я открыла дверь и, не дожидаясь, когда он выйдет и подаст руку, выпорхнула первой.

— Я — вполне? Как-нибудь повторим поцелуи?

Карету затрясло, как будто из нее пытался выбраться медведь. Ай-ай-ай быть таким несдержанным. Ладно, будем воспитывать. Как говорится, объект плохо обучаем, но поддается дрессировке. А еще мне понравилось его дразнить, Виктор такой потешный бука, когда сердится.

Меня распирало от сдержанного смеха и ощущения полета. Магии накопилось много, нужно срочно сбросить в Виктора, но сейчас я тороплюсь по другой причине.

— Как батюшка? — спросила я у двух рядом стоящих в холле тетушек. Они сомкнули ряды, как гвардейцы на карауле, и обвиняюще буравили меня взглядами.

— С батюшкой твоим все прекрасно, — вздохнула тетя Клара, — но зачем ты допустила проверку родства до суда?

— Платье! — не выдержала тетя Гвен, взмахнув полными ручками. — Какое прекрасное мы купили платье для суда! И куда его деть теперь, скажи, будь добра? Темно-оранжевый в обществе не носят!

Внезапно ее голос смягчился и стал медоточивым.

— Доброго дня вам, мистер Торваль, проходите. У нас небольшое горе, Фиона подтвердила, что она Бизо. То есть это, конечно, не горе, это счастье какое-то. Но чтоб его, это счастье… Я не постесняюсь сказать, племянница нам твердо обещала суд! Есть свидетели. И где суд теперь, после сличения крови, я вас спрашиваю? А? Как Фиру понять, где ясность? Девочка, закрой уши, твоя тетя скажет плохие слова, которые мистер Торваль ей простит.

Речитатив тети Гвен из-за переживаний превратился в надрывную жалобу. Вошедший Торваль, сам в возмущенном состоянии, сначала изумленно поднял черную бровь, потом хмыкнул и заметно расслабился.

— Не беспокойтесь, миссис Бизо, я понимаю ваше горе. Ваше родство с мисс Фионой видно за километры, но еще одно подтверждение, конечно, может обескуражить… Ее действительно не понять, да я и сам в неясностях.

Я схватила Виктора за рукав и поволокла в гостиную.

— Тети, мы быстро! Я его шандарахну как следует, ясно и прямолинейно. И потом приду, все обсудим по-семейному, хорошо? Вместо суда дуэль будет, туда тоже платье понадобится.

Они купили мне оранжевое платье? Чтобы прям факелом в судебном зале. Я фыркала и тащила Виктора по коридору. Он не сопротивлялся.

— Что за суд, Фиона? Откуда кровь?

О, пара поцелуев, и уже по имени.

— Я потом все расскажу. И про кровь. И про признание. И про дуэль. Все потом, ладно?

— Ладно, все потом, — покладисто сказал он.

Закрыл дверь. И на меня опять обрушился томящий травяной запах. Что за странный одеколон у волка.

— Все потом, — прошептал он, прижимая меня к стене. — Я тебя не понимаю, ты под судом, твое лицо в крови, ты истинная Бизо, но я хочу касаться тебя до безумия. Схожу с ума. Ваша семья заразна.

Стервец… Я уже это говорила? Но как целуется…

Глава 22

Высоко сижу — далеко гляжу

— Что за арена? — рассеянно спросила я, выходя из кареты.

Перед нами сияло огнями роскошное здание с колоннами и чередой изогнутых изящных арок.

— О, — тетушка Гвен взволнованно подтянула белую перчатку и так идеально сидящую на ее пухлой ручке, — это редкое зрелище. Обычно какая-нибудь традиция оборотней, в основном не для дамских глаз. Зато сегодня объявлено вполне приличное событие — официальный бой за место вожака у волков. Раньше они по лесам отношения выясняли, а сейчас делают вид, что цивилизованные.

— Прекрасный повод посмотреть драку, — чопорно сказала тетя Клара. — Будет весь свет.

Она сегодня была в темно-синем платье с искрой, облегающем ее худощавую фигуру идеальным литым футляром.

Представляю, какие они были красотки в юности, если и с сединой так необыкновенно хороши. Надо попросить семейные картины посмотреть, до сих пор ни одной не видела, даже миниатюры по стенам не висят, как будто их специально спрятали.

— Фирыч, — промурчало снизу.

Дух, которому принципиально не сиделось дома, опять прятался в дороге под каретным диванчиком и теперь тенью следовал за нами. Не знаю, как у него это получалось при возросших габаритах, по крайней мере, в пути мне пришлось юбкой прикрывать его хвост, постоянно вылезающий из-под сиденья.

— Вот чем, Фирыч, люди от зверей, да хоть от тех же самых оборотней, отличаются? Пожрать любите? Любите. Подраться опять-таки не дураки. А о том, как вам нравится размножаться, — вообще умолчу. Я не слепой, видел, какая ты помятая из гостиной выползала. Как будто не ты волка, а он тебя магией засаживал.

Я заалела щеками. Пользуется, паразитский кот, что я ему в ответ ничего сказать не могу. Не поймут окружающие девушку, разговаривающую с воздухом и тем более с котом.

Поэтому Дух крался недалеко и нагло озвучивал свои соображения, к слову, совершенно возмутительные и не соответствующие истине.

Виктору в гостиной я позволила буквально пару