В ходе этого кризиса Хендриксона утешает то, что коррекция жителей Доменной Печи прошла без проблем и такой лопух, как Лютер Тиллмен, конечно же, не сможет вернуть их в прежнее состояние.
Горожане, работающие в отеле, были вынуждены согласиться на инъекцию шесть месяцев назад: наниматель предложил бесплатную вакцинацию от гриппа, сообщив, что тем, кто откажется, время, пропущенное из-за болезни, не будет оплачиваться. Прививку предложили сделать бесплатно также членам их семей и всем остальным жителям города, и за две недели триста восемьдесят шесть человек из шестисот четырех были запрограммированы при помощи наномашин. Затем в течение двух месяцев то же самое, при первом удобном случае, сделали со всеми прочими, не извещая членов их семей – ввели им препарат во сне. Лишь у семи была возможность оказать сопротивление, и лишь двух пришлось при этом убить.
Когда все в Доменной Печи, кроме детей до шестнадцати лет, оказались под контролем аркадцев, город стал ценным дополнением к отелю: вместе они превратились в единое, хорошо функционирующее предприятие. На всех улицах установили камеры, и теперь ничто не могло ускользнуть от внимания тех, кто владел горожанами, а значит, и их собственностью. Изображения с любой камеры можно было просматривать в режиме реального времени, на случай происшествий, а записи хранились в течение шестидесяти дней.
Хендриксон поручает выяснить, куда мог заходить Мартин Мозес после того, как Стейша О’Делл провела его по отелю. Через тридцать две минуты один из специалистов сообщает:
– Нашел.
Бут Хендриксон кладет на стол сэндвич с огурцом, поднимается со стула и подходит к монитору. Запись с единственной камеры заполняет весь экран. Оператор останавливает прокрутку, выделяет лицо, увеличивает его. Лютер Тиллмен.
– Тот самый сукин сын, – подтверждает Хендриксон.
И опять полное изображение, скорость тридцать кадров в секунду. Тиллмен, подергиваясь, как и любой человек на записи, составленной из двухсекундных отрезков, выходит из галереи «Боз-Ар» и останавливается на тротуаре, видимо считая себя знатоком, хотя вся его наружность прямо-таки кричит о том, что это самодовольный, плохо образованный шериф из маленького городка. Кажется, он смотрит на кого-то. Идет к проезжей части. Исчезает за одной из массивных сосен.
– Найдите его, – требует Хендриксон.
Через несколько секунд оператор находит запись с камеры на противоположной стороне улицы. Съемка шла сверху, под углом. Тиллмен смотрит в окно какого-то заведения.
– Что это за место? – спрашивает Хендриксон.
– Генуэзский ресторан.
Тиллмен отворачивается от ресторана и затем попадает в поле зрения разных камер, по мере того как доходит до конца квартала, заворачивает за угол, исчезает в проулке, чтобы войти в ресторан через заднюю дверь.
– Зачем ему это? Покажите ресторан изнутри.
Оператор находит номера двух камер, установленных внутри ресторана, указывает дату и время. На разделенном экране появляется изображение. Тиллмен попадает в зал через кухню, приближается к официантке, указывает на полукабинет, его провожают туда.
Быстрая перемотка вперед. Тиллмен делает заказ. Ест. Выходит.
Оператор выводит изображение с наружной камеры. Тиллмен покидает ресторан, становится у одной из голубых сосен и ждет.
Из ресторана выходит женщина. На улице еще не темно, но тучи и время, словно сговорившись, не позволяют разглядеть ее как следует. Тиллмен завязывает с ней разговор. Они удаляются. Тиллмен останавливается у припаркованной машины и достает что-то из багажника.
– Увеличьте потом машину и сообщите мне номер, если получится его определить, – говорит Хендриксон.
Тиллмен и женщина заходят в таверну. Ей приносят вино, ему – пиво. Ни одна из камер не позволяет разглядеть ее лицо как следует.
Быстрая перемотка вперед. Ни Тиллмена, ни женщину, кажется, не интересует выпивка. Они вместе изучают какую-то книгу. Когда они поднимаются, собираясь на выход, она поворачивается лицом к камере.
– Стоп! – говорит Хендриксон и пристально смотрит на женщину. Каштановые волосы. Очки. Цвета глаз не разобрать. Поразительно похожа на… но это может быть кто угодно.
Стейше О’Делл и этим трем специалистам придется проникнуть в крайне важные базы данных служб, обеспечивающих национальную безопасность, а потом забыть о незаконном вторжении. Иначе они поймут, что Хендриксон вовсе не глава «Терра фирмы», и сильно забеспокоятся.
Он говорит:
– Поиграем в маньчжурского кандидата.
Все четверо отвечают:
– Хорошо.
– Начиная с этого момента все, что мы здесь делаем, исчезнет из вашей памяти после того, как я вас освобожу. Останутся только воспоминания о том, что мы пытались найти изображение Мартина Мозеса и этой женщины после их выезда из города, но безуспешно. Вы поняли?
Четыре человека произносят «да».
– Ладно, – говорит Хендриксон. – Теперь за дело. – Он объясняет, как проникнуть в базу распознавания лиц Агентства национальной безопасности. – Приступайте.
11
Безрассудство элит ухудшило перспективы Америки, многие жили в предчувствии страшных утрат и трагического увядания, но все же она оставалась великой страной – и территориально, и духовно, – так что путешествие по ней оказывалось утомительным и в то же время воодушевляющим.
Когда они добрались до Ардмора, штат Оклахома, Джейн Хок наконец выяснила, что возможности кофеина противостоять сну небезграничны. Наверное, еще не изобрели лекарство от боли, пронзавшей ей виски. Солнечный свет терзал глаза. Шум в ушах, тонкий и жутковатый, словно крик новорожденного инопланетного существа, стал монотонным фоном для всех других звуков.
Дети, плохо спавшие предыдущей ночью на пути из Теннесси в Арканзас, тоже были не в лучшей форме, но никто не жаловался. Они сняли два семейных номера в мотеле. В каждом стояли две двуспальные кровати и одинарная раскладушка. Четыре мальчика поместились вместе с Лютером, четыре девочки – вместе с Джейн. В пиццерии на другой стороне улицы Лютер и Харли взяли еду навынос, а Джейн и Дженни набрали лимонада в автомате мотеля.
Каждая кровать предназначалась для двух девочек. Джейн предстояло спать на раскладушке, под которую она положила, на расстоянии вытянутой руки, наплечные ремни и пистолет.
Она ела, помогала девочкам подготовиться ко сну и сама очень хотела наконец отключиться, но при этом не сильно волновалась из-за своих многочисленных врагов. Жители Доменной Печи, ставшие свидетелями похищения детей, забыли то, что видели. Она предприняла все обычные меры предосторожности. У них с Лютером были неотслеживаемые автомобили. Техноаркадцам, чье поведение было таким же ребяческим, как и название, данное их безумному предприятию, могло прийти в голову, что она выудила у Рэндала Ларкина сведения о Доменной Печи и как-то связана с исчезновением детей. Но уверенности у них не будет, и они не узнают, куда увезли детей.
Все они хорошо выспятся, а утром им предстоит легкое пяти– или шестичасовое путешествие на ранчо Сэккетов, к западу от Остина. Там Лиланд и Надин обеспечат детям приют, утешение, лечение и надежду.
12
В северо-восточном углу заднего двора стоял огромный дуб. Толстенный ствол мог
