– Что это?

– Расписка Ханса Марона. Ты можешь освободить его от долга.

Я нахмурилась, понимая странность ситуации.

– Но он же отдал меня Кастаносу, почему все еще должен?

– Свадьба не состоялась.

– Не по вине отчима.

– Марон при всем своем опыте главы артели не всегда подписывал выгодные сделки.

– Это долг отчима, не мой, – процедила сквозь зубы. – Кастанос дважды пытался меня похитить, принуждал выйти за него замуж, угрожал. Я дважды испытала чувство беспомощности, когда на меня накинули уршиль. Я требую справедливости!

Вот и все, я это сказала. На душе стало легко-легко. Я не хочу прощать подобное, Кастанос заслужил справедливое наказание. И я не верю, что его спасет родство с Вебрандом.

Лорд как будто постарел лет на пять.

– Изольда, не будь максималисткой, – тихо произнес он. – Иногда приходится проявить гибкость и на что-то закрыть глаза. Пойми, если ты откажешься, я вынужден буду вернуть расписки дельцу. Расписки всех обманутых стражей.

– Я хочу справедливости, мой лорд! – вновь повторила я упрямо.

– Ее не будет. Вебранд прикроет своего родственника в любом случае.

– Почему вы считаете, что Вебранд примет сторону Кастаноса? У давелийцев строгие законы, честь для них не пустой звук.

– Не для всех. Вебранд должен был явиться в крепость раньше весны, чтобы постепенно принять дела. Ты его видишь?

Лорд издевательски развел руками.

– Нет, девочка, не у всех темных есть понятия о чести. Возьми расписку, Изольда.

Стиснув зубы, я вышла из кабинета.

Очередь у дверей выросла в три раза. Я смотрела на нее и не верила. Как же так? Неужели все эти мужчины настолько глупы, что попались в одну и ту же ловушку? Неужели они не общались между собой? Не рассказывали о подлых приемах Кастаноса?

Обведя понурых стражей долгим взглядом, сделала неутешительный вывод: здесь почти одни холостяки, а в клубе красивые танцовщицы, вот и весь ответ. Они вообще не думали.

Да здесь даже дядька Жил был! Нервно мял в руках заячью шапку и не смотрел на меня. А ему-то, далеко не молодому мужчине, зачем глядеть на полуголых красоток? Не понимаю.

Минуту… Дядька Жил не смотрел на меня? Да они все не смотрели на меня! Все!

Я проверила свою догадку, перейдя на магическое зрение, и, сжав кулаки, вернулась в кабинет лорда.

– Вот как, значит? Вы сняли защиту от прослушивания? Чтобы все за дверью слышали наш разговор? Слышали, как я отказалась, тем самым сорвав выгодную для должников сделку?

Лорд-хранитель не ответил. Ждал, что скажу еще. А я многое хотела сказать, но сдержалась. Без толку сотрясать воздух.

– Я согласна.

Старый интриган утомленно улыбнулся и протянул листок, который чуть не сломал мне жизнь. Прежде чем спрятать его в кармане куртки, я взглянула на цифры… Мамочки! Кастанос нагл до абсурда – он выставил нереальную сумму даже для сверхудачливого артельщика.

Что ж, не дав справедливости восторжествовать, я помогла негодяю.

Стыдно поступаться своими принципами, пускай и не ради себя. Проходя мимо стражей, теперь не поднимала глаз я. Но уши не заткнуть, и я услышала несколько робких «спасибо».

Уже на улице столкнулась с Фростом. И под влиянием эмоций не сдержалась:

– Только не говори, что и ты идешь за распиской!

– Не скажу, – качнул припорошенной снежинками головой кромешник. – Я хочу попросить лишний выходной и прояснить вопрос с премией.

Я с облегчением улыбнулась:

– Отлично, что хоть у кого-то есть голова на плечах и он деньги не тратит, а зарабатывает.

– Что случилось? Я должен знать.

Требовательный тон в другой раз возмутил бы меня, но сейчас самой хотелось выговориться, и я передала все, что случилось в кабинете лорда-хранителя.

– Зачем ты повелась? – произнес кромешник отстраненно.

Повелась? Я расстроилась, что Фрост меня не понял.

– Если бы я отказалась, никто не получил бы свои расписки назад. Понимаешь? Сделка с Кастаносом сорвалась бы и стражи не простили бы! Я никогда бы не стала боевым товарищем, по-настоящему своей. Посчитали бы упрямой бабой, которая не помогла своему отчиму и коллегам.

Фрост покачал головой:

– Тебя уважали бы за принципы. Нет ничего хуже, чем быть обязанным женщине. Мужчина сам не преодолел посланное свыше испытание, не проявил свой ум и силу.

Он говорил странные вещи, от которых кружилась голова. Получается, нельзя было соглашаться? Я еще и виновата?

– Но они ведь так смотрели! И даже были благодарны…

– Это сейчас. Проблема забудется, а то, что ты знаешь о позоре, – нет. Злость от понимания, что они обязаны тебе, сменит благодарность не сразу. Если ты собираешься уехать из Вьюги, проблем не будет.

Я расстроилась. Только этого мне не хватало!

– И не подумаю сбегать! Неужели все так плохо?

Чернильно-черные брови Фроста сошлись на переносице. Он молчал несколько мгновений, прежде чем сделать очередной неожиданный вывод:

– Если среди бывших должников Кастаноса есть мужчины с честью, они пожелают исправить ошибку.

Мой же промах останется при мне. Грустно до слез – я сама виновата в своих бедах. После объяснений Фроста в душе образовалась пустота. Он прав – я сглупила, что поддалась на уговоры Свера.

– Да, наломала я дров – трухлявых и гнилых, и в печь не пойдут, и выкинуть жалко, – со вздохом произнесла местную поговорку.

Кромешник внезапно положил мне ладонь на плечо:

– Ты девушка и думала о людях. А Свер – старый интриган.

Он успокаивал меня? Да еще удивительно красноречив сегодня. Или Фрост меняется, или приложил усилия ради меня.

– Не утешай, Эйден, поздно. – Я поморщилась при звуках собственного жалобного голоса и попыталась сыронизировать: – Я уже ступила на прямую дорожку к грехопадению.

– Ничего, как ступила, так и сойдешь, – обрадовал кромешник и добавил все так же серьезно: – Я прослежу, чтобы ты исправилась.

Ну и шуточки у него!

Пока я глотала холодный воздух, онемев от возмущения, Фрост вошел в башню.

Стражи, ожидающие аудиенции у лорда-хранителя, встретили его бурно – одобрительными возгласами, похлопываниями по спине и градом вопросов, на которые он не хотел отвечать. Но пришлось, учитывая, что его спросили о той, чья судьба была не безразлична.

– Глыба, ты зачем нашу девочку окрутил? – едко поинтересовался Людвайг. – Молодой жене страсть подавай, она ведь рядом с тобой замерзнет!

Фрост окинул его равнодушным взглядом:

– Чего вдруг тебя интересует мой темперамент?

Стражи загоготали.

Людвайг, сжав кулаки, хотел броситься на невозмутимого чужака, но соседи по очереди остановили.

– Успокойся, парень, ты первый полез в личное, – строго заявил Хрис, которому одинаково хорошо подчинялись огненная стихия и меч.

Зубоскал Людвайг умел признавать, когда шутки получались неудачными. Одернув форменный синий мундир под расстегнутой курткой, он недовольно буркнул:

– Извини… Но Изольду не обижай, а то ведь уведут.

Фрост кивнул, подтверждая, что или принял извинения, или услышал предупреждение.

Дальше было легче: спросив о свадьбе и получив приглашение в трактир, стражи заинтересовались горбачом.

– Как? Как можно было пробить роговую пластину? – Смотритель ньйорни Жил возбужденно размахивал руками. – Похоже, он старый был?

– Это ты старый, Жил, – хохотнул Хрис. – Бур врать не будет: наши нарвались на особь в полном расцвете сил.

– Тогда как топор рассек роговую пластину?

Кромешник пожал плечами, не собираясь отвечать.

На шум выглянул лорд.

– А, наш герой… Ты-то мне и нужен.

Хранитель Вьюги