Но никто из нас его не объявил – ни тогда, ни после.
«Джуд, ты меня боишься?» – спросил он, проводя ладонью по моей голени.
Откашливаюсь, прогоняя воспоминания прочь.
– Приказываю тебе не оставаться в одиночестве с сегодняшнего заката до завтрашнего восхода.
Он отшатывается, словно его ударили. Не ожидал услышать от меня приказ в таком категоричном тоне, словно я ему не доверяю.
Верховный Король Эльфхейма слегка кланяется мне.
– Твое желание… Нет, не так. Твой приказ – закон для меня, – говорит он.
Не могу смотреть, как он уходит. Я трусиха. Может, из-за боли в ноге, может, из-за тревоги за брата, но хочу окликнуть его, позвать назад, попросить прощения. Наконец, убедившись, что он ушел, направляюсь к гостям. Несколько шагов – и я в коридоре.
Мадок стоит, прислонившись к стене, и смотрит на меня. Руки скрещены на груди. Он качает головой:
– А я никак не мог понять. До этого момента.
Останавливаюсь:
– Что?
– Я входил, чтобы забрать Оука, и услышал, как ты разговариваешь с Верховным Королем. Прости, что подслушивал.
В голове поднимается шум, и я почти теряю способность соображать.
– Это не то, что ты подумал…
– Если бы было не то, ты не знала бы, что я подумал, – возражает Мадок. – Очень умно, дочка. Неудивительно, что ты не соблазнилась моими предложениями. Я сказал, что не должен недооценивать тебя, и все же недооценил. Недооценил твои амбиции и твою наглость.
– Нет, – говорю я. – Ты не понимаешь…
– О, думаю, что понимаю, – уверенно заявляет Мадок, не желая слушать ни про Оука, не готового взойти на трон, ни о моем желании избежать кровопролития, ни о договоре на год и один день, который мне необходимо во что бы то ни стало продлить. Он слишком зол для этого. – Теперь я наконец понял. Орлаг и Подводное королевство мы одолеем вместе. А когда прогоним их, то за шахматной доской останемся вдвоем – против друг друга. И я одержу над тобой победу, но подготовлюсь к ней как можно тщательней, как перед схваткой с соперником, который доказал, что он мне ровня.
Не успеваю я сообразить, что ответить, как он хватает меня за руку и тащит на лужайку.
– Иди. У нас остались несыгранные роли.
Щурясь от предвечернего солнца, Мадок оставляет меня и отправляется поговорить с группой рыцарей, собравшихся тесной кучкой возле декоративного фонтана. Перед уходом он кивает мне, как равноправному оппоненту.
Меня пробирает дрожь. Когда я схватилась с ним в Холлоу-Холле, предварительно отравив вино в его кубке, я думала, что мы стали врагами. Но это гораздо хуже. Он знает, что я стою между ним и короной, и не имеет значения, любит он меня или ненавидит. Мадок сделает все, чтобы вырвать власть из моих рук.
Делать нечего, и я углубляюсь в лабиринт, чтобы попасть в его центр, где уже начинается празднование.
Три поворота, и мне уже кажется, что гости совсем не в этой стороне. Звуки глохнут, и раскаты смеха доносятся вроде бы со всех сторон. Заросли самшита достаточно высоки, чтобы потерять ориентацию.
Семь поворотов, и я окончательно заблудилась. Пробую двигаться назад и вижу, что лабиринт полностью изменился. Дорожки не там, где проходили прежде.
Конечно, это не простой нормальный лабиринт. Этот устроен так, чтобы меня поймать.
Вспоминаю, что в листве прячутся корневики, готовые прийти на помощь Оуку. Не знаю, издеваются они надо мной или нет, но уверена, что кто-то меня услышит, если я заговорю.
– Я прорублю себе дорогу через вас, – предупреждаю я стены из листьев. – Давайте играть честно.
Позади шелестят ветви. Поворачиваюсь – новый проход.
– Лучше бы эта тропинка вывела меня на праздник, – бурчу себе под нос и двигаюсь по дорожке. Надеюсь, она не заведет меня в потайной склеп для тех, кто угрожает лабиринту.
Еще один поворот, и я выхожу на полянку, усеянную маленькими белыми цветами и с миниатюрной каменной башней посредине. Изнутри доносятся странные звуки – рычание пополам с плачем.
Вытаскиваю Закат. В Фейриленде плачут немногие твари. Но те, что плачут – как, например, банши, – очень опасны.
– Кто там? – спрашиваю я. – Выходи, или я войду.
К моему удивлению, наружу выбирается Хизер. Уши у нее вытянулись и покрылись шерстью, как у кошки. Форма носа изменилась, а над бровями и из щек растут вибриссы.
Хуже всего то, что усы и шерсть – не наваждение, потому что я не могу видеть сквозь них. Это какое-то настоящее колдовство, и оно продолжает действовать. Пока я смотрю на Хизер, ее руки покрываются пушистой шерсткой черепахового окраса.
– Что… что случилось? – запинаясь, спрашиваю я.
Она открывает рот, но вместо слов оттуда несется жалобный вой.
Не сдержавшись, я прыскаю. Не потому, что это забавно, просто нервы не выдерживают. А потом мне становится страшно, особенно когда она шипит.
Присаживаюсь на корточки, морщась от боли, причиняемой швами.
– Не паникуй. Извини. Ты просто застала меня врасплох. Вот почему я предупреждала, что надо носить с собой обереги.
Она снова издает шипяще-воющий звук.
– Да, – соглашаюсь я, вздыхая. – Никто не любит слов «я же тебе говорил». Не тревожься. Какой бы глупец ни придумал эту забавную шутку, он о ней горько пожалеет. Идем.
Дрожа, Хизер следует за мной. Когда я пробую обнять ее, она шарахается в сторону и шипит. По крайней мере, она пока в состоянии идти на двух ногах. И в ней еще осталось достаточно от человека, чтобы не убегать, а держаться рядом со мной.
Углубляемся в лабиринт, и на этот раз он не морочит нам головы. Через три поворота мы уже стоим среди гостей. Негромко плещется фонтан, и звуки струй смешиваются с разговором.
Оглядываюсь по сторонам в поисках кого-нибудь знакомого.
Тарин и Локка не видно. Похоже, удалились в какую-нибудь беседку, где наедине принесут друг другу клятвы. Это и будет их настоящее фейрийское бракосочетание – таинство без свидетелей. В земле, где нет места лжи, не нужно делать публичных обещаний, чтобы связать себя с возлюбленным.
Ко мне спешит Виви, она хватает Хизер за руки. У той уже пальцы поджались к ладони на манер кошачьей лапки.
– Что случилось? – требовательно спрашивает Ориана.
– Хизер? – Оук тоже хочет это знать. Она смотрит на него глазами, очень похожими на глаза моей сестры. Я думаю, не в этом ли скрыт смысл этой шутки. Кошка для девушки с кошачьими глазами.
– Сделай что-нибудь, – просит Виви Ориану.
– Я не сильна в колдовстве, – отвечает та. – Снятие проклятий никогда не являлось моей специальностью.
– Кто это сделал, тот может и расколдовать. – Я почти рычу, и это делает меня похожей на Мадока. Виви смотрит на меня со странным выражением на лице.
– Джуд, – предупреждает Ориана, но Хизер уже указывает костяшками пальцев.
Возле трио фавнов, играющих на
