Оба музыканта выглядят недовольными, но зеленоватый выходит вперед и отдает лиру стражнику.
– Каждому из вас будет дана возможность сыграть на ней, и тот, кто играет лучше, заберет ее себе. Потому что искусство выше и добродетели, и порока.
Мальчик-олень начинает играть, а я тем временем осторожно поднимаюсь по ступеням. Не ожидала, что Кардан проявит такую дотошность и решит послушать музыкантов; никак не могу понять, принял он блестящее решение или опять дурачится. Беспокоит, что я снова вижу в его поступках то, что хочу видеть, а не то, что они есть на самом деле.
Тревожная, мучительная музыка пробегает по моей коже, проникает внутрь до костей.
– Ваше Величество, – говорю я, – вы за мной присылали?
– Ах да! – Черные как вороново крыло волосы падают ему на глаз. – Так мы воюем?
Секунду мне кажется, что он говорит о нас с ним.
– Нет, – отвечаю я. – По крайней мере до следующей полной луны.
– Нельзя бороться с морем, – философски замечает Локк.
Кардан усмехается:
– Бороться можно с кем угодно. Другое дело – победишь ли ты. Правильно, Джуд?
– Джуд – настоящая победительница, – с ухмылкой говорит Локк. Потом смотрит на исполнителей и хлопает в ладоши: – Достаточно. Меняйтесь.
Кардан не возражает своему Магистру Увеселений, и юноша-олень неохотно передает лиру фейри с зелеными волосами. Волна свежей музыки омывает внутренности холма, дикий мотив заставляет учащенно биться сердце.
– Ты собирался уходить, – говорю я Локку.
Он скалится в улыбке:
– Мне и здесь очень хорошо. Тебе же не нужно сообщать королю что-то очень личное или приватное.
– Как ни жаль, но ты об этом не узнаешь. Уходи. Сейчас же. – Вспоминаю совет Рандалина насчет того, что у меня есть власть. Может быть, но я уже полчаса не могу избавиться от Магистра Увеселений и не в состоянии устранить Главного генерала, который в той или иной мере доводится мне отцом.
– Иди, – велит Кардан Локку. – Я пригласил ее сюда не для твоего удовольствия.
– Ты такой неблагодарный. Будь я дорог тебе, ты именно так бы и поступил, – говорит Локк и спрыгивает с возвышения.
– Забери Тарин домой, – бросаю я ему вслед. Если бы не она, влепила бы ему пощечину.
– Думаю, ты ему именно такой и нравишься, – замечает Кардан. – Рассерженная, с румянцем на щеках.
– Мне дела нет, что ему нравится, – огрызаюсь я.
– Похоже, тебе до слишком многого нет дела. – Голос его звучит сухо, и когда я смотрю в лицо Кардана, не могу понять, о чем он думает.
– Зачем позвал?
Он сбрасывает ноги с трона и встает.
– Тебе, – он указывает на юношу-оленя, – сегодня повезло. Забирай лиру. Ступайте и больше мне не докучайте. – Юноша-олень кланяется, фейри с волосами цвета травы дуется, а Кардан поворачивается ко мне: – Идем.
Стараюсь не обращать внимания на его высокомерный тон и следую за ним. Мы проходим за тронное возвышение, где в каменной стене я вижу дверцу, полускрытую плющом. Никогда здесь раньше не была.
Кардан отводит плющ рукой, и мы проходим.
Небольшая комната явно предназначена для интимных встреч и любовных свиданий. Стены покрыты мхом, в котором гнездятся маленькие, карабкающиеся вверх светящиеся грибы, бросающие на нас бледный свет. Здесь же низкий диван, на котором можно сидеть и лежать – в зависимости от ситуации.
Мы давно не оказывались наедине, а сейчас совершенно одни, и когда он делает шаг ко мне, мое сердце замирает.
Кардан поднимает брови.
– Мой брат прислал записку. – Он достает ее из кармана и читает:
Если хочешь спасти свою шею, навести меня. И держи на привязи своего сенешаля.
– Итак, – говорит он, протягивая послание мне, – что ты на это скажешь?
Я облегченно вздыхаю. Немного же времени понадобилось леди Аше, чтобы передать информацию Балекину, и Балекин очень быстро отреагировал. Один-ноль в мою пользу.
– Я перехватывала некоторые адресованные тебе сообщения, – признаюсь я.
– И решила не упоминать о них. – Кардан смотрит на меня без особой злобы, но уж точно недовольно. – Так же как не уведомила меня о встречах Балекина с Орлаг и о планах Никасии относительно меня.
– Послушай, ну конечно, Балекин хочет увидеться с тобой, – говорю я, стараясь увести разговор от опасной темы, от того, сколько всего я утаиваю. Список получился бы внушительный. – Ты его брат, жил в его доме. Ты единственный, кто властен освободить его. Я подумала, что, если у тебя появится тяга к всепрощению, ты можешь поговорить с ним в любое время, когда захочешь. А в его наставлениях ты не нуждаешься.
– Так что же изменилось? – спрашивает он, помахивая листком. Теперь голос у него сердитый. – Почему мне позволено получить вот это?
– Я предоставила ему источник информации, – отвечаю я. – С которым могу заключить соглашение.
– И я должен ответить на эту записку? – спрашивает он.
– Пусть его доставят к тебе в цепях. – Я забираю у него бумажку и засовываю в карман. – Интересно будет узнать, что он рассчитывает от тебя получить при личной встрече, особенно с учетом того, что он полагает, будто ты не в курсе его переписки с Орлаг.
Кардан щурится. Хуже всего то, что я опять его обманываю, обманываю по умолчанию. Скрываю, что источник информации, с которым я могу пойти на компромисс, – его мать.
«Я думала, ты хочешь, чтобы я сама занималась этим, – так и не терпится мне сказать. – Думала, мы договорились, что я буду править, а ты будешь веселиться и все так и останется».
– Подозреваю, что он станет орать на меня, пока я не дам того, что он хочет, – говорит Кардан. – Возможно, удастся его спровоцировать и он сболтнет лишнее. Возможно, но необязательно.
Я киваю, и мой мозг, отточенный стратегическими играми, дает подсказку:
– Никасия знает больше, чем говорит. Заставь ее сказать остальное, а потом используй это против Балекина.
– Ну, думаю, ломать морской принцессе пальцы было бы политически недальновидно.
Снова смотрю на него, на этот мягкий рот и высокие скулы, и невольно любуюсь жестокой красотой его лица.
– Ломать не нужно. Справишься сам. Пойдешь к Никасии и очаруешь ее.
Он вскидывает брови.
– Ах, перестань, – говорю я; план складывается в голове по мере того, как я его излагаю. Пусть он не очень мне нравится, но в его эффективности сомнений у меня нет. – Всякий раз, когда я вижу тебя, придворные дамы так и вьются вокруг.
– Я – король, – говорит он.
– Они вьются вокруг тебя гораздо дольше. – Меня раздражает, что приходится объяснять это. Он наверняка и сам знает, как относится к нему народ.
Кардан делает нетерпеливый жест.
– Ты имеешь в виду, с тех пор, когда я был простым принцем?
– Используй свои уловки, – смущаясь, говорю я
