– До исчезновения человека, – крикнул Соколов. – До того, как та тварь…

– Тварь? – удивился голос Страха. – Вы даже знаете, что там такое?

– Ну ведь кто-то… Или что-то… – упавшим голосом произнес Соколов.

– А этого вы не знаете. Этого даже я не знаю… А почему я с вами решил встретиться – знаете? Два мента в сержантском звании – не те собеседники, с которыми я мечтал пообщаться. Хотите, назову причину? Хотите?

Павлову показалось, что скрипнула кожа кобуры. Соколов полез за оружием.

Идиот!

Павлов нащупал пистолет в руке напарника. С силой потянул оружие вместе с рукой вниз. Соколов выругался еле слышно, но пистолет сунул обратно в кобуру.

– Расскажите, – сказал Павлов, – почему решили встретиться?

– А мне интересно, как два сержанта додумались со второй попытки… Со второй! Что дело тут в ячейках камеры хранения.

– А вам сколько на это понадобилось? – спросил Павлов.

– Ну… – протянул Страх. – Такой непростой вопрос… Ответив на него, я признаюсь, что мне нечто известно… А я ведь…

Пауза. Капли воды в темноте. Отдаленный гул – вроде метро.

– Ладно, – Страх тихо засмеялся. – Мы же взрослые люди. Так вот – мне понадобилось два года. Мне неловко в этом признаваться, но два года я наблюдал, прежде чем поверил. А вы… Та женщина и бизнесмен. И вот вы уже почти успели к событию… Если бы не досадная помеха…

– Это твой ножом баловался? – Соколов не желал признавать своего поражения. – Ты его поставил?

– Нет. Это просто вам не повезло. Заезжий гастролер, я просто не знал о нем. Для меня ваше появление было неожиданностью, если честно…

– Два года, – сказал Павлов. – И два года вы…

– Два года мне понадобилось, чтобы понять. А происходит это уже пять лет. На моей памяти. А было это раньше или нет – я не знаю. Пытался выяснить, но… Так что могу гарантировать только пять лет.

– Пятьдесят человек…

– Меньше. Интервал в сорок один день дает нам девять человек в год. Значит…

– И ты, сука, молчал? – как-то очень спокойно спросил Соколов. – Почти полсотни людей…

– А ты почему молчишь, лягавый? – в тон Соколову ответил Страх. – Уже три человека пропало. И что? Ты кому-то об этом сказал? В газету сообщил? В нашу дурную газету это вполне можно сообщить. Они схватятся за тему…

– В газету? – переспросил Соколов.

Ему и в голову не приходило, что можно просто позвонить в газету, чтобы народ засуетился, чтобы начальство приняло какие-то меры…

– Мне, – сказал Страх, – как-то не с руки ажиотаж поднимать, согласись. Прямой заработок.

– Да какой там заработок? – возмутился Соколов. – В чемоданах?

– Не скажи. Как-то раз мы перехватили мешок с маковой соломкой. Пару раз – охотничье оружие. Не подобрали возле ячейки, правда, а честно срисовали код у лопоухих. А то, что нам… э-э… тварь, как выразился старший сержант, оставила, таки да, мелочь. Но нам суета тут не нужна.

– Откуда вы узнали наши звания? – спросил Павлов. – Вы его называете страшим сержантом, а лычек…

– Бросьте, не про то спрашиваете. Полагаете, мы не можем быть с вами знакомы? Не о том спрашиваете…

– А о чем? Кто сегодня пропал? Фамилия, имя?

– Этого вы, боюсь, не узнаете. Зачем? В стране за год пропадает в общей сложности пятьдесят тысяч человек. Одним больше, одним меньше…

– Как это происходит? Вы пытались выяснить?

– С интервалом в сорок один день. Независимо от погоды. Поздно вечером. Человек в отделении должен быть один. При свидетелях ничего не происходит. Если приходить за багажом парами – полная безопасность. Я как-то проверил, посылал своих людей так, чтобы они на сорок первый день крутились неподалеку от одиночного пассажира. Возле каждого. И очередной пассажир пропал только к утру, когда мы его перестали прикрывать…

– Значит, можно это как-то сдерживать? – уточнил Павлов.

– А я не знаю, чем это закончится. Пройдет сорок второй день, сорок третий… Вы можете себе представить, что может натворить голодная тварь – как выразился старший сержант, – дорвавшись до еды? А вдруг она просто бросится наружу и начнет рвать… или что там она начнет – всех подряд.

– И поймать ее не пытались?

– Зачем?

– Это же деньги! Сумасшедшие деньги, если правильно распорядиться? – Павлов закрыл глаза, но разноцветные круги продолжали вращаться перед ним.

– Нет. Я не азартный человек. Я знаю, этого достаточно. Да и как поймать, если оно или она скользит свободно сквозь стенки ячеек? Есть один способ, как мне кажется. Открыть все ячейки в неурочный день. Все, до одной. Вот в этой последней ячейке и будет то, что вас так интересует. Можете себе представить, как все ячейки камеры хранения будут открыты? Это практически невозможно. И я не знаю, может ли что-то вообще на это как-то воздействовать. Причинить вред этому? Оно ждет. Каким-то образом ощущает, что к некой ячейке идет человек. Он поворачивает барабанчики с буквой и цифрами, а оно… или она… – Страх говорил тихо, но слышно его было отчетливо. – Оказывается именно в той ячейке… и если нет никого рядом… Я не знаю, как происходит выбор, если таких людей несколько, но, полагаю, при отсутствии выбора атака произойдет неизбежно…

– Неизбежно… – повторил за Страхом Павлов.

– Неизбежно… – повторил и Соколов.

– А сейчас, простите, мне пора. Что-то мы разболтались с вами… Кстати, если вы захотите снова со мной пообщаться – милости прошу. Тот же маршрут. Ну а сегодня вы дорогу назад найдете.

Дорогу они нашли.

Соколов матерился последними словами, не переставая. Облаял нескольких человек в отделении, а потом сказал Павлову тихо, что все равно достанет эту тварь. Все равно придумает, как. Обязательно. Никуда эта тварь не денется.

– Понимаешь, Серега, есть такие моменты… такие штуки, которых нельзя просто так оставлять. Что бы там ни было в этой камере хранения, тварь какая-то или… ну не знаю… Все, что угодно. А я – человек! Ты понял? Человек! Я не тот урод, который с нами из темноты разговаривал… Так что…

Через неделю Павлову позвонила Ирка.

– Что там у вас случилось? – спросила она у Павлова.

– А что? Что-то с Артемом?

– Что-то с Артемом, – всхлипнула Ирка. – Он…

– Пьет?

– Если бы… Уж лучше бы напивался, а то ведь… Трезвый он. А глаза…

– Кричать продолжает по ночам?

– Нет. Вернулся в спальню ко мне. Не кричит. А только шепчет иногда… Тихо-тихо… – по голосу было понятно, что Ирка еле сдерживает себя, чтобы не зарыдать. – Убью тебя. Все равно убью тебя. Так спокойно говорит. Мне страшно. Ты поговоришь с ним? Так же нельзя… Ну поговори…

– Хорошо, – соврал Павлов. – Я поговорю. А ты не бойся – все будет нормально. Просто… Он немного устал. Ничего, скоро отпуск у него. Отдохнете.

Отдохнете, повторил Павлов, глядя на телефонную трубку в своей руке. Все отдохнем.

Теперь он старался не заходить в камеру хранения. Ему было противно даже подумать о том, что снова в его мозгу…