– И накормить морских тварей своей плотью. – Ксенпей улыбнулась и покачала головой. – Была бы у нас тысяча иссуков… а еще лучше – пятьдесят тысяч, тогда, возможно, нам удалось бы уговорить морских гадов. Но в уши императору шепчет Каркаш Дхвани, а Каркаш Дхвани боится моря. Ему предсказали смерть в морской пучине, и он ни за что не допустит, чтобы подобный план прозвучал в присутствии императора.

Джиан понизил голос до шепота, осознавая близость посторонних:

– А что, если…

Ксенпей блеснула на него глазами.

– Что, если Каркаш Дхвани лишится возможности нашептывать императору? Что, если императорские армии поведет кто-нибудь другой? Возможен ли подобный план в таком случае?

– И правда, что, если… – выдохнула Ксенпей. – Тебе следует знать, что под управлением его доблести иссуки и скаана, арлуки и кейет, все дети, рожденные в этой империи от морских кинов, были вырезаны. Мне понадобилось много лет, чтобы заполучить вас двоих и сохранять вам жизнь так долго.

– Нас двоих?

– Я верю, – продолжила Ксенпей, как будто он ничего не говорил, – что если мы найдем способ убаюкать морских тварей, если сможем приручить воды Нар Бедайяна ради собственной выгоды, если, если, если… то все было бы возможно. Если бы каждая женщина империи пела хвалебные песни морю в Ночь Равнолуния и к приходу Ниан-да родила бы нам принца от морского кина… то все было бы возможно. Может быть, луны могли бы спуститься со своих тяжелых тронов и станцевать для нас жигу к обеду.

– Думаете, они смогли бы это сделать? – улыбнулся Джиан. – Я бы с удовольствием на это посмотрел.

– Если твой язык станет слишком острым, дейчен Джиан, я вырежу его у тебя изо рта.

Он склонил голову:

– Да, йендеши.

Они дошли до конца Благородного Пути, вошли в Ворота Железного Кулака, и новое поколение дейченских принцев впервые вступило в священные земли Запретного Города. В грезах Джиан, сколько себя помнил, ходил по улицам этого города, но ни светлейшие мечты, не мрачнейшие кошмары не подготовили его к реальности.

Сколь огромным ни казался бы заброшенный город снаружи, изнутри он точно по волшебству расширился и растянулся перед Джианом. Город был бескрайним, как океан, – таким же красивым и опасным. Тонкая нефритовая полоска реки струилась, обвитая пятью широкими каменными мостами. В самом центре проходил Путь для императора и смертная казнь для любого другого. Мосты дейченов были вымощены желтым и красным, черным и белым и украшены резными символами верности. На другом берегу нефритовой реки растянулось широкое пространство Площади Спутников, и Джиан заметил, что там уже полно народу. Желтые дейчены, самые юные, у которых было меньше всего шансов остаться в живых, прибыли последними.

Ксенпей и другие йендеши провели своих подопечных по вымощенному желтым камнем мосту мимо повозок торговцев (которые следили за своим товаром соколиными взглядами), а потом вывели их на широкую площадь. Джиан шел в первых рядах своего отряда, и его глаза, казалось, сделались такими же большими, как у совы, когда он принялся разглядывать окружавшие его чудеса. Стена, которая казалась такой широкой и длинной, когда они к ней подходили, теперь была не видна, точно сам город оказался больше изнутри. Джиан с трудом заметил Ворота Упорства в дальнем конце площади и парадные залы и башни по обе стороны ворот – стройные, точно морские водоросли, и алые, как гранаты на солнце.

Крошечные овальные личики смотрели на них из окон, и ярко одетые старшие дейчены и йендеши, которые уже толпились на площади, тоже повернулись, чтобы на них посмотреть. Джиан почувствовал себя как маленький крабик, который попался на глаза стае голодных чаек. Высокий мужчина в черном, с заплетенными в старомодную косу волосами и блестящей от масел бородой, увидев их, запрокинул голову и расхохотался. Его смех был похож на лай лисы. Джиан заметил, что зубы у него мелкие, острые и белые, как полированная кость.

Юноша поднял руку и коснулся висевших на шее жемчужин.

Будь храбрым, мой сын.

За одетым в черное мужчиной с острой бородой, за группкой людей в красном, игравших в какую-то игру, сопровождавшуюся толчками, стоял мужчина, столь яркий и столь не похожий на всех прочих, что казалось, будто его создали из плоти лун. Он был с головы до ног одет в кожаные доспехи – точно переплетающиеся чешуйки какой-то огромной змеи лежали на ярком шелке: серебристые, белые и перламутровые. Пара огромных рогов красовалась у него над бровью. На бедре висел длинный элегантный меч, а глаза были светлыми и сверкали, как звезды в сумерках. Они встретились с глазами Джиана, и бледнолицый воитель одарил юношу улыбкой, прежде чем кивнуть и повернуться к одному из своих спутников. Джиан заметил, что мужчину окружали бледные тени – солдаты, оружие и доспехи которых были сделаны в подражание ему. Они были похожи… но меньшего калибра.

– Йендеши, – выдохнул Джиан. – Кто это такой?

– Это сен-барадам со своими даммати, – ответила Ксенпей. – Его зовут Мардони, но это не важно.

Желтые дейчены остановились и замерли в ожидании, напряженные, как мгновение между вздохами, когда человек еще не знает, будет он жить или погибнет.

– Даммати?

– Спутники. Поклявшиеся на крови. Даммати связаны клятвой со своим сен-барадамом. Он может распоряжаться их жизнью по своему усмотрению, может отправить их на смерть и даже убить собственноручно. Они сдерут шкуру с собственной спины, стоит ему только приказать. Взамен сен-барадам распространяет на головы своих даммати собственные могущество и богатство, так же, как император укрывает нас своей любовью. – Ксенпей наклонилась к Джиану так близко, что он почувствовал мяту и чеснок в ее дыхании, и прошипела ему на ухо: – Ты видишь перед собой всю силу Кханбула, мальчик, и столько свободы, сколько любой из нас может пожелать в этой жизни.

– Свободы?

Он задержал дыхание. Неужели она произнесла ересь?

– Сен-барадам принадлежит императору, дейчен Джиан, но и себе самому тоже. Любой дейчен может высоко подняться в Кханбуле. В отличие от Атуалона, где драконий король вытягивает все силы из мира и где люди рождаются и умирают в одном и том же положении, здесь дейчены могут упорно работать и выслужиться. Ты должен научиться создавать союзы и исполнять танец крови и огня. Научишься этому – и займешь свое место в Запретном Городе. А если ты займешь свое место, мальчик, то получишь и свою свободу. – Глаза Ксенпей лихорадочно горели, когда она отклонилась назад. – Тогда свободной станет и твоя семья. Твои жены, твои дети… твоя мать, если ты этого пожелаешь.

– Свобода…

С таким же успехом можно было сказать ребенку, что ему удастся взять в руки луну. С таким же