– Сколько времени вы посещали лицей? – Ну не мог он не спросить, вот и спросил.

– Одиннадцать лет, а что?

– Боги! – взмолился Август. – Что можно изучать одиннадцать лет?

– Ну, не знаю… – растерялась Теа. – Математику учили, геометрию и алгебру, историю, географию, язык, литературу, физику, химию… Ну там еще рисование, музыка, спорт…

– Физика – это натурфилософия?

– Оптика, – пожала плечами Теа. – Механика, электричество…

– Вы крайне образованная женщина, Теа, – чуть поклонился Август.

И, верно, не из простой семьи! Кто еще может оплачивать образование женщины в течение полутора десятков лет?

– Да уж, образованная… – Как бывало уже не раз, настроение Теа резко изменилось. – Образованная…

Изумрудно-зеленые глаза наполнились слезами, рот искривился…

Ох как неудачно!

– Зачем вообще мне нужна вся эта заумь?! – Слезы уже вовсю текли по ее божественно красивому лицу. – Зачем?!

– Затем, что Теа д’Агарис была чрезвычайно сильной колдуньей, – устало объяснил Август, – разносторонне образованной колдуньей, и среди прочего уделяла много времени алхимическим опытам. В ее доме до сих пор сохранилась весьма серьезная алхимическая лаборатория…

«Ее дом! – вдруг вспомнил Август. – Боги! Ее дом! Как я мог забыть о ее доме?!»

Глава 5

Большой летний бал, акт первый

Вилла Аури, день семнадцатый

С утра примеряли новые наряды. Теа уходила в смежную комнату, где Маленькая Клод и женщина, работающая на Мартина Кунста, помогали ей сменить платье. Потом она выходила в гостиную, где терпеливо ожидал Август, и демонстрировала ему очередной наряд, а также туфли к нему, веера и монокли, перчатки и прочее все. На самом деле она была настолько красива, что ей подходил буквально любой наряд, но Август искал тот единственный, неповторимый образ, в котором женщина появится в палаццо Феарина. Первое впечатление определит и все остальное. Если общество увидит в ней настоящую графиню Консуэнскую, поверит в возвращение Теа д’Агарис, восхитится женщиной и примет как ту, кто она есть, им не придется никому ничего доказывать. За них это сделает общественное мнение.

Августу нравились все наряды, но особенно два платья: зеленое, в цвет глаз, и бронзовое, в цвет волос. Теперь надо было выбрать одно из них и купить к нему подходящие драгоценности.

Изумруды или топазы и рубины? Купить и то и другое он, к сожалению, не мог. И не забыть найти для Теа хорошего куафера…

Волосы у женщины – изумительной красоты. И дело не только в цвете. Длина, фактура… Что есть, то есть. Но без хорошей прически дама не дама. Особенно на балу в королевском дворце.

– Что скажете, Теа? – спросил он вслух. – Самой вам какое платье больше нравится?

Сейчас Теа была одета в бронзовое платье. Стояла перед ростовым зеркалом, смотрела на зазеркальную себя, и было совершенно непонятно, какие чувства при этом испытывает. Лицо холодное, можно сказать, жесткое. Глаза потемнели, по цвету удаляясь от изумрудов и приближаясь к малахиту. Но Август знал совершенно определенно, что сейчас она не злится, а что конкретно скрывается под маской холодного равнодушия – поди знай! С одинаковым успехом она могла в следующее мгновение как рассмеяться, так и заплакать. И то и другое было для нее естественно, как, впрочем, и это холодное лицо статуи.

– Скажите, Август… – И голос под стать выражению лица, прохладный, поскрипывающий, как тонкий ледок под ногами в суровую зиму. – Мне интересно знать ваше мнение. Мужской взгляд, если угодно… Вы смогли бы влюбиться в такую суку?

«Она что, издевается?! – возмутился Август, чувства которого к Теа за прошедшее время не только не ослабли, но, кажется, только усиливались день ото дня. – Вот же ведьма паршивая! Действительно сука!»

– Теа, будьте любезны, перестаньте ругаться! – сказал он вслух. – Бранные слова не подходят к вашему впечатляющему облику.

– Хорошо, заменим суку на стерву. Так лучше?

– Вы же знаете, что нет, – тяжело вздохнул Август, он никак не мог понять, в какую игру играет женщина. То ли флиртует с ним, то ли провоцирует, а возможно, просто издевается.

– Вы не ответили на мой вопрос!

«Упрямая стерва!»

– Влюбиться, наверное, могу, но вряд ли из этого выйдет что-нибудь путное, – как можно более нейтральным тоном ответил Август. – Утром, за завтраком, вы были… как бы это сказать? Более человечны. Так, пожалуй.

– Так, значит, я бесчеловечна? Монстр? Убийца радости? – прищурилась Теа. Как хищник, вернее, как прицеливающийся стрелок.

– Не монстр, – покачал головой Август, – но любить такую женщину опасно для жизни.

«И душевного здоровья…»

– Серьезно? – Бровь поползла вверх, в глазах появился мгновенный блеск, губы чуть раздвинулись. Еще не улыбка, но уже кое-что. И это «кое-что» оказалось настолько возбуждающим, что Август только что не вспотел.

– Сейчас вы нравитесь мне больше, – вынужден был признать он.

– На вас, Август, не угодишь! И эдак плохо, и так нехорошо!

– Издеваетесь? – спросил прямо.

– Шалю, – неожиданно мягко ответила Теа. – Не обижайтесь, Август, просто стих нашел.

Этой идиомы Август не понял, но он давно уже дал себе слово не пытаться докопаться до каждой мелочи. Тем более что чем дальше, тем больше ему нравился этот диковатый стиль речи. Это могло бы стать частью нового образа. В конце концов, никто ведь теперь не знает, как говорила та, первая Теа д’Агарис.

– Хорошо, – улыбнулся он, – продолжайте шалить!

– Мне нравятся оба платья, – отворачиваясь от зеркала, сказала женщина, – но мне кажется, что для бала лучше подойдет зеленое, тем более что узор и на нижнем[26], и на верхнем[27] платьях золотой. Хорошая гамма, как считаете?

– Значит, зеленое, – кивнул Август.

Никакого внутреннего протеста выбор женщины у него не вызвал. Напротив, позволил принять окончательное решение.

– Хорошо, – улыбнулась Теа. – Мы закончили, надеюсь? Я могу переодеться?

– Да, разумеется, – снова улыбнулся Август. – Переодевайтесь и, если у вас нет других планов, возвращайтесь сюда. Я распоряжусь сварить кофе и принести нам что-нибудь крепкое. Кальвадос, например. У меня возникла одна интересная идея, хотелось бы обсудить.

– Договорились… – кивнула женщина и уже собралась уйти, но остановилась в дверях. – Август, давно хотела вас спросить: если есть кальвадос, должны быть и коньяки? У вас есть коньяк?

«Ну вот еще и коньяк! – покрутил он мысленно головой. – По-французски не говорит, а про коньяк знает. Как такое возможно?! Или опять это Маргарита Браганца?»

– У меня есть коньяк, – сказал он вслух. – Идите, я распоряжусь!

И, разумеется, он распорядился, так что к возвращению Теа кофейный столик был сервирован и на нем среди прочего стояли хрустальный графин с коньяком и серебряное блюдо с марципанами и миндальными пирожными.

– Очень мило с вашей стороны!

Теа умела быть и такой: мягкой, улыбчивой, деликатной. Сейчас она носила именно этот образ. Августу образ нравился, хотя он и не был уверен, что это то, что будет им нужно при дворе. Над этим нужно было еще работать, но он отдавал себе отчет в том, что это будет не просто. Слишком деликатный вопрос. Слишком личный. Впрочем, сейчас он хотел поговорить с Теа совсем о другом.

– Стараюсь угодить, – встал он навстречу женщине. – Присаживайтесь, Теа. Кофе? Коньяк?

Слуга уже был рядом, готовый выполнить любое ее пожелание.

– Кофе, пожалуйста! – кивнула она лакею. – И чуть-чуть