— Тебя так важно это знать?

— А тебе так сложно ответить? Погоди-ка! Чего это у тебя на шее? Засос? Точно, засос. Выходит, произошло? Произошло с кореечкой?

— Сколько раз повторять?! Не с кореечкой, а с кореяночкой!

— Не важно! — Боярин заулыбался. — Главное, что я в тебе не ошибся. Молодец, Шуба! А с Краснова — пузырь, гы-гы-гы. Жаль, что он не сегодня работает. Ну, рассказывай, как там все…

— Обойдешься без подробностей, — Серега положил поверх внушительной стопки последнюю сумку. — Кто сегодня водила?

— Скворец, как всегда. Он уже вооружился.

— Тогда грузимся и поехали…

Скворцом все звали молодого, щуплого мужичка, страстного любителя самой разной автомобильной техники. Об автомобилях и завязался разговор между Скворцом и Бояриным, не успели они отъехать от участка инкассации.

Когда речь заходила о машинах, Костиков предпочитал молчать. Водить машину он не умел, не хотел и в обозримом будущем ни покупать транспортное средство, ни получать водительские права не собирался. Причем, причин тому было несколько.

Это и отсутствие лишних денег — если они и появлялись, Серега тут же тратился на свои хобби. Это и нежелание быть от машины хоть сколько-нибудь зависимым в плане ремонта, техосмотров, страховок и тому подобного, не говоря уже о необходимости еще и гараж иметь. Это и абсолютно четкое понимание, что сидя за рулем, он обязательно будет нарушать правила дорожного движения: какой смысл стоять под красным сигналом светофора ночью на абсолютно пустынном перекрестке; какой смысл плестись с ограниченной скоростью, если дорога позволяет гнать в два раза быстрее; почему бы не пересечь сплошную, обгоняя тихохода, если есть стопроцентная уверенность в безопасности такого маневра???

По большому счету Костиков был вообще против частного транспорта, как такового, придерживаясь девиза «великого комбинатора», что автомобиль не роскошь, а средство передвижения.

«Долой частный транспорт! Да здравствует транспорт общественный! — бывало, провозглашал Серега в пьяных спорах с друзьями. — Зачем вокруг нас столько машин? До работы или до дома доехать — пожалуйста: метро, автобус, троллейбус, маршрутка — дешево и сердито, и баранку крутить не надо, и выпить можно, и книжечку в дороге почитать. За город — на дачу, рыбалку, охоту — вот вам электрички и те же автобусы. Что-то срочное — бери такси. И никаких проблем. Даже если лет пять — семь каждые летние выходные на дачу куда-нибудь под Звенигород на такси ездить, все равно дешевле обойдется, чем за то же время собственную тачку эксплуатировать, которую и заправлять, и масло менять, и колеса пробитые, да что там говорить — подсчитайте и сами убедитесь, что выгоднее. А если, не дай Бог, в аварию попадешь? Не ты, так тебя! А если твою драгоценную тачку угонят? А гаишники? А пробки? Да на кой черт вам сдался этот частный транспорт!!!»

Однако сколько Серега на эту тему ни спорил, за все время ни один из друзей и знакомых его точку зрения в глобальном смысле не поддержал. Ни один не поддержал!!! В итоге Костиков зарекся вникать в автомобильные темы и считал, что правильно сделал. Уж лучше вместе с друзьями ругать футболистов московского «Спартака», хотя и болел Серега за этот клуб с самого детства…

Ну а пока водитель со старшим спорят, можно было спокойно думать о Вике, с которой он вскоре должен был встретиться в универсаме.

Вчера утром у него дома они расстались как-то очень неправильно. Серега не удосужился узнать номер ее телефона, но даже если бы и знал, то, скорее всего, не позвонил бы. Не хотелось выяснять отношения по телефону.

Они неплохо повели время вечером и восхитительно ночью, но утром… Утром он словно бы вдруг стал ей абсолютно безынтересен. Серега невольно сравнил Вику с пассажиркой такси, которая села в салон, назвала адрес, мило общаясь с водителем, комфортно прокатилась до нужного ей места и упорхнула, скупо попрощавшись, сразу же забыв о том, кто ее вез.

Но ведь нельзя же так! Не вымучивала же Вика из себя улыбки, когда он шутил, и стоны — в то время, пока он ее ласкал. Нет, она не притворялась и искренне им наслаждалась; в постели Вика выжала его, словно лимон, но и ему с полной отдачей доставляла наслаждение. И засос, который Боярин заметил у него на шее, на самом деле был не единственный…

И совершенно напрасно он сравнивал Вику с пассажиркой такси. Пассажирка не стала бы фотографировать водителя на свой мобильный телефон. Получается, он для нее кое-что значил. Разве могло быть иначе, ведь она была для него… Она для него…

— Скворец, — обратился Серега к водителю, когда у того в объяснении старшему маршрута чего-то касающегося актанового числа бензина возникла пауза. — Я у Боярина не спрашиваю, он у нас холостой…

— Не холостой, а разведенный, — уточнил Боярин.

— Без разницы…

— Как раз имеется разница, — не согласился Скворцов. — Вот я анкету для поездки в Швецию заполнял. Так в ней требуется точно указать — женат ты, разведен или холост.

— Если ты разведен, то разве не холост? — удивился Серега.

— Дело в том, — принялся объяснять водитель, — что для принимающей страны, так сказать, желательней видеть человека разведенного, чем холостого, который, по сути, вольная птица и запросто может эмигрировать. А у разведенного на родине могут быть дети, следовательно, имеются некоторые сдерживающие обязательства.

— А если я дважды разведенный? — поинтересовался Боярин.

— Тогда в Швецию без консульского сбора пустят, — пошутил Серега. — Но речь не об этом…

— А какой у них консульский сбор?

— Это, смотря, в каком качестве ты собрался ехать… — вновь охотно начал объяснять Скворцов, но Костиков его прервал:

— Да уймитесь вы со своей Швецией! Речь вообще о другом. Вот твоя жена, Скворец, помимо всего прочего, кем для тебя является?

— Вопрос понятен. Хороший вопросец, я бы даже сказал — важный. Э-э-э… правильный вопросец…

— Мы ответ-то услышим?

— Не торопи. Сбегай сначала на точку.

Обслужив очередной «полезный» магазин, где инкассатору перепадали чаевые, Серега быстро вернулся в машину и с интересом стал слушать Скворцова, у которого по любой теме была своя точка зрения.